ее близких – возможно, узнаем имя пострадавшей.
2
Майя Грин смотрела на пол. Белый. А черные ровные ромбы на нем напоминали ей орнамент обоев в ее классе.
(школа)
Выпускной. Сестра разрешила надеть ее красивые черные туфли, а она сломала на них каблук и боялась заходить домой.
(мама)
Майя вспомнила, что обещала вчера матери зайти в магазин за брокколи. Она ненавидит брокколи.
– Как их вообще можно есть? – произнесла она, не отрывая взгляда от пола.
Она находилась в городской больнице. Сюда ее около часа назад привезли врачи, предварительно накачав какими-то лекарствами. Странно, ведь Майя даже не устроила истерику. Только спросила, где ее сестра, но ей не ответили, а вместо этого воткнули в бедро шприц. Дороги в больницу она не помнила. От пледа ей было жарко, несколько раз она пыталась его скинуть, но один из медиков настойчиво надевал его на ее плечи. В итоге Грин сдалась, и после уже держала плед за два конца так, будто это последний плед во всем мире. Все вокруг доказывали ей, что у нее травма, и она не понимает происходящего. В последнем они правы. Она действительно не понимала. На все ее вопросы был один ответ: «Все будет хорошо, девочка».
В углу этого светлого кабинета стоял небольшой письменный стол. За ним сидела Алена Громова – один из травматологов этой больницы. До реплики Майи она записывала в медицинскую карточку данные, но теперь взглянула на свою пациентку и с осторожностью сапера, забывшего, какого цвета проводок нужно перерезать, спросила:
– Кого есть?
Майя продолжала разглядывать пол. Ей нравилось, как белые и черные ромбы разделяла между собой золотая полоска. Она тянулась через весь рисунок, а отражение света от люстры перепрыгивало с одного ромбика на другой будто солнечный зайчик. Таким она и Ника как-то подожгли старую книжку с детскими рассказами, которую отец привез из очередной командировки. Ника уже считала себя слишком взрослой для сказок, поэтому из «общей» книга перекочевала в «личную собственность» шестилетней Майи. Она везде таскала ее с собой, хотя читать тогда еще не умела. Но ей нравилось, как красиво выведены заглавные буквы в начале каждого предложения. Иногда она обводила пальцем все эти закорючки и изгибы, представляя, будто написала эти буквы сама.
– Это был не солнечный зайчик, – невнятно произнесла она, и Алена ее не поняла.
Майя вспомнила, что книжку они подожгли лучом солнца через увеличительное стекло. Старшая сестра так решила и мнения младшей Грин не спросила. Она услышала от соседского мальчика, что с помощью увеличительного стекла и солнца он подпаливал крылья бабочкам-капустницам. Насекомых Нике было жаль, а вот проверить, правда ли солнце можно заставить светить так сильно, очень хотелось. И книжка очень кстати оказалась под рукой.
Осторожность Алены сменил интерес. Бросив взгляд на свои записи, она встала напротив Майи, загородив собой и ромбики, и солнечного зайчика, поэтому девушке пришлось перевести взгляд на нее.
– Доминика, – облегченно выдохнула Грин и улыбнулась. –
