раздался ужасный крик и еще один, а перед этим Игорь отвез детей к своим родителям, поэтому дома были только они вдвоем с женой. Дверь же хлопнула только один раз перед тем, как она услышала этот ужасный женский крик!
– А других свидетелей не было?
– Квартира расположена в старом доме. Там на лестничной площадке только две двери. Напротив друг друга. Всего три этажа, – как назло, все происходило в рабочее время. Дома оказалась только эта Аббасова и еще старушка на первом этаже. Та полуслепа и абсолютно глуха. Толку от нее никакого.
– Та-ак… Ее опрашивали?
– Пытались. Без толку. Улыбается, как блаженная, и кивает головой. Ее спросишь: он хороший человек? Кивает и улыбается. Он плохой? Точно такая же реакция… По-моему, у нее уже старческий маразм.
– А какие отношения были у Аббасовой с семьей Воронцовых?
– Она сказала, что Воронцов ее презирал. С Машей же они иногда пили кофе. Про Воронцова она наговорила такую кучу гадостей, что я начала невольно испытывать к нему симпатию. А Маша, по ее словам, была слабым и никчемным существом, которое не могло бы и шагу сделать, если бы ее постоянно не наставляла эта Аббасова.
– А мне поговорить с ними можно?
– Знаете, Саша, я вам дам их адреса, но постарайтесь все-таки встретиться с родителями Игоря перед этим. Вам надо сначала быть «подхваченной», понимаете? Надо, чтобы вас наняли. Иначе неприятностей не оберетесь. И еще, если свидетели не говорят чего-то представителям уголовного розыска, они вряд ли начнут откровенничать с вами, вы уж меня извините…
– Значит, у вас сложилось впечатление, что эта Аббасова врет? Или о чем-то недоговаривает?
– Я бы сказала не так. Она просто сама верит в бред, который несет. Мне показалось, что она относится к тому типу людей, которые свято верят в свою непогрешимость. Но – я ей не верю. Мне показалось, что все она представляет в несколько преувеличенном виде. Сгущает краски, понимаете?
– Одно и то же в данной ситуации… Что еще вы можете сказать? Ведь я так поняла, что не только его глаза – еще нечто странное заставило вас усомниться в его вине? Или я не права?
Она не решалась ответить на мой вопрос сразу. Это было видно по робким движениям пальцев, теребящих краешек салфетки, по легкому движению губ…
– Это разглашение тайны, Саша. Меня за это по головке не погладят, – тихо сказала она.
Я не имела права настаивать.
– Хорошо, – кивнула я головой. – Попробую докопаться сама. Вы и так мне помогали.
– Я помогаю не вам, – она покачала головой. – Я пытаюсь помочь Игорю и Машиным детям. Мой вам совет – попытайтесь поговорить с родителями Маши. И ищите ответ в приюте для женщин и детей. Мне кажется, что именно там кроется разгадка этого преступления.
– А Ванцов? Он что, не разговаривал с ними?
– Разговаривал. Нет, не надо так уж очернять Лешеньку! Он пытается докопаться до правды, честное слово! И точно так же, как и мы, не уверен в виновности Воронцова! Но вы сами
