он приобрел собственное прозвище: «Фитиль». Раньше на этом месте был густой лес, но специально под строительство пространство значительно расчистили. Здесь ученые могли творить любые эксперименты, не боясь случайно взорвать булочную по соседству. Это, кстати, не мешало им взрывать друг друга – строительные молотки здесь стучали чуть ли не каждую неделю.
– А тебе не показалось, что министр и Минявская что-то от нас скрывают? – спросила я, задумчиво перебирая кисточки на окнах кареты.
– Да кто же их знает. Согласен, выглядело странно, но, если бы это касалось нашего расследования, уверен, нас бы ввели в курс дела. Раз они промолчали, значит, так положено.
Ну надо же, какой правильный! Но я решила не отступать.
– Нет, субординация – это, конечно, важно, но не до такой же степени! Мне вот интересно, о чем были эти странные взгляды. Не знала, что ты такой блюститель правил…
– Не вижу в этом ничего плохого, – не обратив внимания на колкость, спокойно ответил Бен.
Разговор как-то не клеился, а жаль. К тому же один вопрос меня мучил с тех пор, как я с магом познакомилась.
– А скажи… почему тебя вообще приставили к Особому отделу? Я считала, что ваша оперативная братия служит строго за пределами королевства…
Прошла секунда, но маг молчал. В полутьме салона его лица было не разглядеть, и мне показалось, что Бен задремал.
– Об этом знают немногие, но кое-какие дела мы ведем и в Шартре, а что касается этих убийств… – он помолчал, словно подбирая слова. – Министр счел мое присутствие необходимым, и для меня этого достаточно.
На чем разговор и был закончен.
***
Спустя еще несколько поворотов стали отчетливо видны покатые крыши «Фитиля».
Я вздохнула. Слишком хорошо я помнила эту дорогу. Родители проводили в лаборатории большую часть своего времени. У них в гостях бывали и другие алхимики и прочие ученые Шартра. А как-то раз приезжали даже студенты Академии с экскурсией.
На втором этаже специально для нас были оборудованы спальни. Учитывая, что эксперименты в «Фитиле» велись на каждом углу, гулять мне, конечно, разрешалось строго на поляне около самой лаборатории.
Странно, но по прошествии времени у меня не было желания сюда вернуться. Воспоминания об этом месте – это как вечно незаживающая рана, с которой я ничего не могу поделать. Ведь родители погибли здесь всего пару лет назад. Какой-то из очередных алхимических опытов пошел не так, и все закончилось пожаром. Я тогда училась в Академии и даже не успела с ними попрощаться.
С трудом проглотив комок в горле, я постаралась незаметно смахнуть навернувшиеся слезы.
– Ты в порядке?
– Что? А, да, конечно. Остановиться можно вот там, под каштаном, – это я уже крикнула вознице.
– Ого, вот это дерево! – восхищенно произнес Бен.
Я
