объясните спокойно, – попросил спутник Эвелины. – Мы впервые слышим об этом!
– Ко мне ночью залез сын вашей Татьяны! – как обычно, растягивая слова, повысила тембр голоса старушка. – Разбил окно и залез! Вон, до сих пор осколки валяются, теперь еще стекло новое вставлять надо. Передайте ей, что она мне должна деньги за стекло! – неожиданно повернула старушка.
– Какой сын? – воскликнула Эвелина.
– Какой, какой… Пашка, какой же еще!
– Но этого не может быть, ведь они вчера уехали! – повернулась к соседям Эвелина. – Что вы такое говорите?
– Не уехали они никуда! – продолжала выдвигать свою версию Мария Афанасьевна. – Они нарочно мне мозги запудрили, а сами остались, чтобы ночью залезть. Еще и за замок новый мне деньги должны, я своих пятьсот рублей отдала! – беззастенчиво врала бабулька, уже забыв, что десять минут назад рассказывала Ольге Андреевне, что собирается написать заявление в собес с тем, чтобы ей выделили на покупку замка сто рублей.
– Так, а с деньгами что? – вспомнила наконец, зачем пришла, Эвелина. То, что она услышала во дворе, не могло не вызвать у нее временную амнезию.
– Нет у меня никаких денег! – выкрикнула Мария Афанасьевна. – И не было отродясь, я вам сразу сказала!
– Но мы же собирались сегодня вместе все просмотреть еще раз, – воскликнула Горская. – Мы для того и приехали.
– Не дам я вам ничего смотреть! Я вообще больше никого чужого в дом не пущу! Мне жизнь моя дороже, чем ваши евро! Я и так вчера чуть богу душу не отдала, вон до сих пор следы на шее оттого, как он меня душил!
– Так он вас душил? – подняла брови Ольга Андреевна. – Вы говорили, пристрелить грозился.
На этот раз Мария Афанасьевна не растерялась.
– Ну да, сначала говорил, что пристрелю, – кивнула она. – А потом душить кинулся! У меня вся шея в синяках, – добавила старушка, поднимая воротник линялого фланелевого халата.
Эвелина растерянно переводила взгляд с одного присутствующего на другого. Соседи, видимо, совершенно не хотели ввязываться в эту сомнительную историю, поэтому молчали. Кавказец прошел к своему дворику и принялся обливаться холодной водой из бочки, вскрикивая то ли от холода, то ли от удовольствия. Ольга Андреевна с рассеянной полуулыбкой смотрела на его упражнения и ничего не говорила, чуть нахмурив брови. Мария Афанасьевна завозилась на скамейке.
– Я в дом пойду, – поднимаясь, известила она всех и проворно заковыляла в сторону своей двери, которую долго-долго запирала на какой-то раскуроченный замок.
– Пойдем, – тронул Эвелину за плечо Анатолий. – Нам тут больше делать нечего.
– А деньги? – изумилась Горская.
– Ты же слышала, что она сказала. Видно, еще не созрела. Сейчас к ней попробуй полезь – она такой скандал устроит, что все соседи сбегутся, милицию еще вызовут, – начал объяснять Анатолий.
– И что же делать? – капризно притопнула ногой Эвелина.
