мог приступить к розыскам.
Практически – не очень-то. Необходимо было взять под наблюдение побережье от Ялты до Севастополя, а кем прикажете вести это наблюдение, если подчиненных раз, два и обчелся? Стало быть, нет возможности избежать подключения к этому делу севастопольских коллег да вдобавок еще сыскной полиции… Не хочется, а делать нечего.
Пришлось воспользоваться телеграфным аппаратом. В нешифрованной телеграмме ротмистр сообщил только приметы шаланды. Не было сомнений: если грек повез великую княжну вдоль побережья, шаланда будет обнаружена в ближайшие часы. Если же он направился в открытое море – бог весть. Неизвестно, что у великой княжны на уме. Тем более неизвестно, что на уме у грека. Мирный рыбак? Гм. Наверняка еще и контрабандист. Все они контрабандисты…
Откуда, собственно, следует, что желания великой княжны и грека совпадают? Если предположить, что она напросилась покататься, а грек, пройдя для отвода глаз до Ай-Тодора, свернул к турецким берегам? Продаст глупую девчонку басурманам, как пить дать продаст!
Занятый этими мыслями, Фаддей Евлампиевич не сразу заметил, что уже некоторое время над его ухом деликатно покашливает агент Перебейнога.
– Чего тебе?
– Дозвольте, ваше благородие, в Симеиз сгонять.
– Зачем?
– Там на горе, что над поселком, научная обсерватория, астрономы звезды считают. Ежели их оптику не на небо, а на море направить, вмиг шаланду обнаружим. Время дорого, ваше благородие. Пока конных разошлем, пока возьмем берег под наблюдение – это сколько же часов пройдет!
Нескольких секунд хватило ротмистру, чтобы понять: Перебейнога предлагает дело.
– Поеду я, – сказал агенту Фаддей Евлампиевич. – А ты останешься здесь и выяснишь, что великая княжна могла увезти в бауле. Слуг тряси, а с фрейлинами будь поделикатней. Да вызови от моего имени сюда шифровальщика. Уразумел?
– Ваше благородие…
– И не спорь. Придумал ты хорошо, получишь наградные, а поеду я.
Еще бы Фаддей Евлампиевич отправил к астрономам Перебейногу! Ученые – публика необычная, витают в мире комет и туманностей, процеживают мировой эфир, а к жандармским нуждам и не снизойдут. Что им какой-то агентишка! Начальник уездного отделения – совсем другое дело.
Отдохнувшие рысаки мчали так, что ветер пел в ушах. Коляска едва не опрокинулась, разъезжаясь со встречным дилижансом, огромным, словно дом, и у ротмистра екнуло сердце. Обошлось, слава богу! Через полчаса справа на горе мелькнули круглые купола, и Фаддей Евлампиевич приказал сворачивать на серпантин. Вскоре он уже излагал свою нужду директору обсерватории.
Тот хмурился и довольным не выглядел. Бурчал, что астрономические инструменты предназначены для совершенно иных целей. Не входя в подробности, ротмистр сослался на заинтересованность в этом деле лично государя императора. Подействовало. Перебейногу, конечно,
