ладно, хватит трепаться, – жестко сказал Гуров. – Случай на самом деле серьезный. Будем работать. Завтра же я с тобой свяжусь, Сергей Михалыч. Уверен, что уже сегодня мы добудем информацию, которая подскажет нам, в каком направлении двигаться.
На самом деле он не испытывал в этом абсолютно никакой уверенности. Это было чем-то вроде заклинания, которым Гуров подстегивал себя и поддерживал оптимизм в коллегах. Он считал, что в их работе оптимизм должен присутствовать всегда – даже когда для него не видно никаких поводов. Собственно говоря, таких поводов было настолько мало, что ими вполне можно было пренебречь. Из такой ситуации оставались только два выхода – или спиться, или остаться неисправимым оптимистом.
Гуров тоже немного знал покойного Вишневецкого. Тот действительно был человеком со сложным характером. Про таких говорят – не подарок. И такие люди умеют наживать врагов.
– У опера все враги! – заявил Крячко, когда они с Гуровым покинули кабинет следователя. – Совсем не факт, что смерть Вишневецкого связана с его последним делом. Тем более что там самый настоящий «висяк».
Гуров в принципе был с этим согласен, но выводы делать не спешил.
– Вот узнаем, что он делал ночью на пустыре, тогда и будем рассуждать, – заключил он. – Не с луны же он туда упал? Значит, была какая-то причина там появиться…
– Вот я и говорю, – подхватил Крячко. – У опера тысячи причин получить по башке. Но, согласись, довольно необычная смерть для нашего брата. Может, бытовуха?
– Жизнь покажет, – заметил Гуров. – Первым делом – его окружение, экспертиза, документация, «Индиго», естественно. Ну и жена, конечно, которая что-то чувствовала. Когда женщина говорит, что ей подсказало сердце, значит, она наверняка что-то знала. На пустом месте сердце не подсказывает. Вот будут в руках какие-то факты – тогда и будем рассуждать.
– К жене кто пойдет? – деловито поинтересовался Крячко. – Сегодня, скорее всего, похороны. Наверняка сослуживцы будут, от начальства кто-то, оркестр… Скажут, что безвременно ушел незаменимый и кристальнейший сотрудник, ну и все такое прочее… Не самый удобный момент.
– Зато повод удобный, – возразил Гуров. – Этим я сам займусь. Только нужно сначала позвонить. Ты иди, заводи свою колымагу, а я пока звякну.
Последнее замечание было существенным, потому что у потрепанного «Мерседеса» Крячко, на котором они приехали, с утра барахлило зажигание, и, чтобы укротить его, требовалось некоторое время. Вспомнив об этом, Крячко поспешил на улицу.
Усевшись за руль, он принялся сражаться со взбунтовавшейся техникой и так погрузился в это увлекательное занятие, что не заметил, как возле «Мерседеса» возник неизвестный гражданин. Этот гражданин несколько секунд наблюдал за мучениями Крячко, а потом согнутым пальцем деликатно постучал по стеклу.
Крячко с досадой поднял глаза и увидел коренастого, средних лет мужчину, уже начинающего лысеть, одетого в майку-сеточку.
