обвисших до пола гамаках-качелях обосновалась серьёзная молодая поросль – будущий сад общества. Безошибочно знающие, чего хотят от жизни, строго держащие курс на зажиточное грядущее с хрусталём в импортном серванте и «авто» в собственном гараже, соучастники предстоящего розыгрыша этогогоднего тиража жевали книжную герань. Их напыщенность заставляла задуматься о своей никчемности. Обложавшись трудами хитрой школьной программы и обоклавшись умными источниками дополнительной литературы, покашливая и пошмыгивая соплями в себя, семнадцатилетние, перенасытившиеся мудростью и опытом фобофилы изредка позволяли себе расслабиться, сбросив через плечо поправку о единообразии первого поколения у Менделя, о темновой фазе у Фотосинтеза или о хромосомном наборе у Митоза. И дальше прослюнявливали насквозь запотевшие страницы.
Взглянув с пристальным мельком на эту, невообразимо естественную картину акварелью: «Индюки прилетели, сели и писают горячим кипятком перед этапом забития», ОН слегка познакомился и на стене, которая уже давно перехотела быть светлой, фломастером написал: «Поступил! 1920 век!». Затем расписался под исподлобые косяки и, не став мешать себе, удалился. Благо, ОН уже имел в «знакомых» нормальную абитуру всех полов, характеров и национальностей, с которой можно было провести время, не вдаваясь в подробности завтрашней битвы больше, чем с двумя остальными человеками на «место».
Кстати, из всех «однокомнатных» поступил только ОН. Даже не смешно как-то, а – однозначно!
МЕТКА*
Как ты относишьс к жизни, так и она – к тебе.
Люби жизнь, а не используй!
Каждый день экзаменов был, в первую очередь – «родительским днём». Отеческо-материнские войска сидели на подступах к корпусам, висели на окнах, проводили рекогносцировку, бегали в разведку, брали в окружение «отмучившихся», пытая и выуживая вопросы на ответы, «подбадривали» плачущих, неудачливых сегодня чужих детей, втихаря потирая руки оттого, что одним конкурентом для их отродка стало меньше. Гадко липли к экзаменаторам, вышедшим покурить, заранее тайно выспросив и записав на ладонях имена-отчества, при этом всё равно ошибаясь. Носили из «вазов» и «москвичей» сухой паёк в баночках с ложками своим, отбрыкивающимся от стыда, чадам, и занимали все туалеты от расстройства чувств, разума и желудка.
ОН спешил на экзамен, не могя подвести компанию, которая, от нетерпения свесившись из окон, кричала вслед на мягком суржике:
– Поторопись! Потому что солнце уже встало, шашлык замочен, купальники надеты, на улице лето в разгаре, и вообще, нечего мозги ерошить, пора отдыхать!
Нетерпеливые «повесы» успешно сдали свой экзамен вчера и позавчера!
Протолкавшись вплотную близко к ещё закрытым дверям экзаменационной «камеры пыток», вежливо не пренебрегая по пути честно занявшими очередь /те сами предлагали пройти вперёд/, ОН нагло постучал в дверь задолго до
