оправу Пузырев продал на толкучке, а 22 рубля распределил таким образом: 2 рубля дал Марье, потом полтора рубля взял обратно, сказавши, что отдаст их вечером, и эти полтора и остальные двадцать пропил.
Неизвестно, где гениальный Пузырев спер пять порошков кофеину и все эти пять порошков слопал сразу, отчего сердце у него стало прыгать, как лягушка. На носилках Пузырева привезли в амбулаторию к докторше Микстуриной, и докторша ахнула.
– У вас такой порок сердца, – говорила Микстурина, только что кончившая университет, – что вас бы в Москву в клинику следовало свезти, там бы вас студенты на части разорвали. Прямо даже обидно, что такой порок даром пропадает!
Порочный Пузырев получил 48 р. и ездил на две недели в Кисловодск. 48 рублей он распределил таким образом: 8 рублей дал Марье, а остальные сорок истратил на знакомство с какой-то неизвестной блондинкой, которая попалась ему в поезде возле Минеральных Вод.
– Чем мне теперь заболеть, уж я и ума не приложу, – говорит сам себе Пузырев, – не иначе, как придется мне захворать громаднейшим нарывом на ноге.
Нарывом Пузырев заболел за 30 копеек. Он пошел и купил на эти 30 копеек скипидару в аптеке. Затем у знакомого бухгалтера он взял напрокат шприц, которым впрыскивают мышьяк, и при помощи этого шприца впрыснул себе скипидар в ногу. Получилась такая штука, что Пузырев даже сам взвыл.
– Ну, теперича мы на этом нарыве рублей 50 возьмем у этих оболтусов докторов, – думал Пузырев, ковыляя в больницу.
Но произошло несчастье.
В больнице сидела комиссия, и во главе нее сидел какой-то мрачный и несимпатичный, в золотых очках.
– Гм, – сказал несимпатичный и просверлил Пузырева взглядом сквозь золотые обручи, – нарыв, говоришь? Так… Снимай штаны!
Пузырев снял штаны и не успел оглянуться, как ему вскрыли нарыв.
– Гм! – сказал несимпатичный. – Так это скипидар у тебя, стало быть, в нарыве? Как же он туда попал, объясни мне, любезный слесарь?..
– Не могу знать, – ответил Пузырев, чувствуя, что под ним разверзается бездна.
– А я могу! – сказали несимпатичные золотые очки.
– Не погубите, гражданин доктор, – сказал Пузырев и зарыдал неподдельными слезами без всякого воспаления.
Но его все-таки погубили.
И так ему и надо.
В хирургии и в операционной
До изобретения наркоза хирурги быстро становились глуховатыми.
– Семеро одного не ждут! – сказали медсестры и приступили к плановой операции без хирурга.
В анкете, которую я заполнял перед операцией, был вопрос: кому позвонить в случае крайней необходимости. Я написал: более квалифицированному хирургу…
А знаете ли вы, что суеверные хирурги в конце операции оставляют в животе пациента монетку, чтобы тот вернулся еще раз?
– Эдуард, вы же пластический хирург. Расскажите какой-нибудь анекдот
