пилами искореженную дверь.
Короткая, но пронзительная сирена дала сигнал к минуте тишины. Каждые десять минут раздавалась эта сирена, по которой все спасатели прекращали свои работы и начинали напряженно прислушиваться – не раздастся ли сквозь отдаленный шум моторов и плеск воды крик о помощи и стон раненого человека…
Замерли и мы с Игорьком, стараясь даже не двигаться. Он смотрел в пол, закрыв глаза и пытаясь настроиться на максимально обостренное восприятие звуков… Я, застыв так же, как и он, смотрела на Игорька, прислушивалась, но слышала лишь его дыхание…
Минута уже заканчивалась, когда я вдруг поняла, что Игорек стоит, задержав дыхание, чтобы оно ему не мешало слушать… Значит… Я мгновенно сориентировалась и поняла, что дыхание, теперь показавшееся мне слишком хриплым и прерывистым, доносится из каюты, дверь с которой мы только что срезали и отбросили в сторону…
Одной рукой я указала Игорьку на каюту, другую подняла, призывая его прислушаться…
С окончанием минуты тишины вновь взревели и завизжали инструменты спасателей, вновь послышались матерные словечки, которые входят у многих спасателей в набор необходимых для работы принадлежностей… Редко я встречала спасателей, которые не матерятся.
– Слышал? – спросила я Игорька – Дышит!
– Осторожней, не задень его! – крикнул он мне, тоже принимаясь вскрывать перегородку, чтобы попасть в помещение каюты.
Мы срезали один кусок металла, за ним пришлось убирать второй, третий… Когда Игорь отогнул железо, нашим глазам открылось исковерканное, не могу найти другого слова, тело человека. Верхняя часть его туловища была зажата между стенками каюты. Он, видно, не успел встать с койки, и это, скорее всего, спасло ему жизнь, иначе он был бы раздавлен каким-то металлическим бруском, вдвинувшимся в его каюту и накрывшим его сверху козырьком. А вот ноги сломались у него посередине между коленями и стопами и под прямым углом ушли в какую-то дыру в металлической обшивке.
Мужчина вряд ли приходил в сознание после полученных повреждений. Дыхание его стало слышнее, но стонов не было… Сколько крови он потерял – неизвестно. Можно ли спасти его жизнь – тоже. Но это уже не наша забота, нам нужно как можно скорее освободить его из металла. Причем сделать это достаточно осторожно, чтобы не нанести ему смертельную травму…
Мы с Игорьком коротко посовещались и приняли единственно возможное решение – вырезать его из каюты вместе с зажимающими его металлическими поверхностями. Постараться при этом не изменять положение его тела. Вновь завизжали диски наших пил.
Едва я прорезала лист железа справа от раненого, как на руки мне полилась темная, густая жидкость. Вращающийся диск пилы разбрызгал ее по моим рукам и даже по лицу. Я выключила инструмент и провела рукой по лицу. Рука была в крови.
– Что это, Игорь? – спросила я.
– Это
