раз он уезжает на целых два месяца. Какая ему теперь разница, чем она займется?
– Не хочется везти тебя в аэропорт в джинсах.
Он изумленно приподнял брови:
– И не думал просить тебя об этом. В десять тридцать за мной приедет лимузин. Заодно подвезу миссис Андерсон. В машине уже будут она и Боб Миллер. По дороге в аэропорт мы собирались поработать.
Роботы, а не люди! Не выносят, когда пропадает зря даже секунда. Или это только отговорка, чтобы побыстрее от нее улизнуть?
– Если не хочешь, я не поеду, – спокойно сказала она.
Он снова взялся за газету.
– Вряд ли в этом есть необходимость. Проще попрощаться дома.
Проще и не так обременительно. Боже, неужели еще можно надеяться, что муж ее любит?! Или она к нему несправедлива? Накануне вечером в этой самой кухне он снова стал ненадолго человеком. Стена, воздвигнутая им, начала было разрушаться, теперь он ее восстановил. Но ему мало одной стены – он спрятался вдобавок за газетой.
– Уверен, у тебя сегодня найдутся более приятные занятия. В это время года в самом аэропорту и на пути туда не протолкнуться. На обратную дорогу у тебя ушло бы несколько часов. – Он улыбнулся ей одними губами – в его улыбке не было тепла. Так улыбаются совершенно чужим людям.
Она кивнула и ничего не сказала. Когда он встал, она молча убрала тарелки в раковину и постаралась взять себя в руки, чтобы не расплакаться. Было так странно смотреть, как он уходит… Он вызвал лифт и вынес за дверь свои вещи. В легком сером костюме Билл выглядел красавчиком. Как и условились, в аэропорт она не поехала, а осталась у двери и наблюдала, как лифтер забирает чемоданы и деликатно скрывается в кабине, давая им возможность проститься.
– Я позвоню, – пообещал Билл и снова стал похож на мальчишку.
Глядя на него, Мэри Стюарт боролась со слезами. Ей не верилось, что он уезжает вот так, без единого жеста, который можно было бы истолковать как проявление чувства.
– Смотри не подкачай, – с трудом выдавила она.
– Я буду по тебе скучать. – Он нагнулся и механически поцеловал ее в щеку.
Что-то заставило Мэри Стюарт обнять мужа.
– Прости. За все… – откуда-то издалека, словно сквозь пелену слез, еле слышно пролепетала она.
Она просила простить ее за Тодда, за весь истекший год, за то, что ему потребовался двухмесячный отдых от нее, за то, что их брак разлетелся на куски. Ей многого было жаль, трудно даже и припомнить все, но он понял.
– Ничего, ничего, все обойдется, Стью…
Он целый год не называл ее так. Но обойдется ли? Она больше в это не верит. Они проведут врозь два месяца. Инстинкт подсказывал, что это их не сблизит, а только усилит отчуждение. До чего же Билл глуп, если вообразил, что им нужно именно это! Теперь пропасть между ними станет еще непреодолимее.
Он сделал шаг назад, так ее и не поцеловав по-настоящему, и посмотрел
