Чтó им понятно, Вилме они напрямик не говорят. Только друг дружке. «Хорошо, что у нее есть хоть кто-то, – говорят они. – Может, это звучит глупо, но в известном смысле они вполне друг другу под стать».
Ты бы смог с ней? В студенческие годы мы вечно спрашивали друг друга об этом на практических занятиях по патологоанатомии. Когда на секционный стол клали свежий труп. То изможденную старуху, отказавшую свое тело в пользу науки, то жертву ДТП, у которой в кармане нашли документ с таким же распоряжением. Спрашивали, чтобы унять мандраж. Предшествующий анатомированию человека. «Ты бы смог с ней?» – шептали мы друг другу, украдкой от профессора. Называли суммы. «За штуку? За миллион? Нет? А за пять миллионов?»
Уже тогда мы делили трупы на категории. «Симпатичная» означало обычную дурнушку; «привлекательная» – личико хорошенькое, миловидное, только вот бедра чересчур уж могучие; ну а о «красотке» мы говорили, когда на столе лежала сущая фотомодель. Тело, глядя на которое безумно жаль, что оно холодное и недвижимое.
Каролина посмотрела на меня.
– Ты что смеешься? Опять у тебя какие-то секреты, да?
Я покачал головой:
– Нет, я думал о Юдит. И о Ралфе. Как он смотрел на тебя. Она, вероятно, даже не представляет себе, какую бомбу они подкладывают под свой двадцатилетний брак, приглашая тебя.
– Марк! Я отнюдь не намерена портить им юбилейную вечеринку.
– Конечно же я знаю, что не намерена. Только обещай ни на секунду от меня не отходить.
Каролина невольно рассмеялась:
– Ох, Марк! Здорово все-таки иметь такого мужа, как ты. Мужа, который меня стережет. Охраняет.
Теперь настал мой черед наклонить голову набок и лукаво посмотреть на нее.
– Что ты наденешь? – спросил я.
10
Всем отцам больше хочется иметь сына, а не дочь. И всем матерям, кстати, тоже. Медицинскую биологию нам читал профессор Херцл. И уже на первом курсе подробно остановился на инстинкте. «Инстинкт истребить невозможно, – говорил Херцл. – Цивилизация может сделать инстинкт незримым. Культура и право заставляют нас держать инстинкты в узде. Однако инстинкт всегда рядом. Ждет, когда человек зазевается, и наносит удар».
Профессор Аарон Херцл. Если кому-то это имя кажется знакомым, подтверждаю: я действительно говорю о том самом Аароне Херцле, которого позднее выгнали из университета по причине исследований головного мозга преступников. Ныне результаты исследований Херцла стали общественным достоянием, но в ту пору – в мои студенческие годы – подобные взгляды можно было высказывать лишь шепотом. Тогда еще верили, что человек по сути своей добр. Каждый человек. Плохой человек способен исправиться, так тогда было принято считать. Каждый плохой человек.
«В
