но в нем проглядывало такое нескрываемое чувство восхищения, поэтому мне, как всегда, стало не по себе. Черт, с этим надо что-то делать, никуда не годится, что он вот так, запросто, только взглянув, демонстрирует перед всеми свои чувства!
Мы загрузились в машину и поехали.
В отличие от других деятелей нового времени, Инга Меранцева не стала следовать сложившимся традициям и размещать свои владения в старых полуразвалившихся особняках времен Николая II. Поэтому несколько лет назад «Классика» с размахом расположился в только что выстроенном по специальному заказу местных властей здании, для чего госпоже Меранцевой пришлось немало постараться. Я помню статью в одной из тарасовских газет, где колкий, но неумный репортер пытался представить владелицу «Классики» в невыгодном свете, описав соответственным образом, как она охмуряла нашего губернатора для получения разрешения на строительство здания за счет спонсорских взносов. Как ни старался автор статьи очернить образ Меранцевой, однако за созданный опус он вряд ли дождался похвалы от руководства, потому что невольно придал характеру Инги Леонидовны черты трагического благородства.
– Удачи, – пожелал Костя всем нам, глядя при этом исключительно на меня одну. Мне иногда кажется, что он нарочно так делает.
Мы вошли в просторный холл, отражающий удачное сочетание современного и классического стилей. Пол выложен мраморными плитами, на стенах – обивка подходящего светло-голубого тона, подвесные потолки искусно имитируют модернистскую лепнину. Вроде бы и просто, вовсе не вычурно, но тем не менее все смотрится очень органично. Мебели практически нет, только несколько красивых стульев у дальней стены, кстати, зеркальной. Наша команда четко возникла в его голубоватой глади, подчеркивающей общую тональность, и мы, словно сговорившись, разом совершили непроизвольный жест, поправляя прически, воротники и приводя себя в порядок. Зеркало не замедлило отразить наше волнение, выраженное в такой неоригинальной форме.
– Спокойнее, – с легкой улыбкой прошептала Галина Сергеевна, которая, пожалуй, единственная из нас четверых держалась не суетясь, с неизменным достоинством. – Нам вот сюда, – кивнула она на резную дубовую дверь, последнюю по коридору. Мы остановились, вздохнули словно по команде, собираясь с силами и придавая своим физиономиям подобающее выражение, а затем, постучав для проформы, толкнули дверь.
Комната, в которой оказалась наша съемочная группа, была на удивление большой. После довольно узкого пространства коридора это создавало эффект неожиданности, впрочем, как и сама атмосфера, царящая в этих неординарных апартаментах. Можно было не сомневаться, что вся обстановка была придумана одним человеком и приведена в исполнение под его чутким руководством.
Здесь все свидетельствовало о необычайной тяге хозяйки кабинета к делу, которое целиком поглотило ее, стало главным в жизни.
Огромное окно во всю стену открывало живописную картину, подобную
