правильно. Работал когда-то. В нашей торговой миссии в Нью-Йорке. На все вопросы могу ответить только одно: мне ничего не известно! Ничего! Адреса Ляли у меня нет и никогда не было. С мужем ее я знаком не был. Не удостоился. Если она и приезжала, то я об этом ровным счетом ничего не знаю. Никогда ее с тех пор не видел.
Шибаеву показалось, что в голосе профессора прозвучала обида. Двадцать пять лет пролетели, а обида осталась.
– Бросить институт – серьезный шаг, это сейчас Америка рядом, а тогда… – осторожно заметил он.
– До начала учебного года я ничего не знал. Она даже не попрощалась. Я узнал постфактум, так сказать. Вызвал к себе ее подругу, помню, Леной звали, из той же группы, говорю, как же так? Почему меня не поставили в известность? А она отвечает, все решилось очень быстро, буквально за несколько дней, безумная любовь, сами понимаете. А кто он такой? – спрашиваю. Откуда здесь взялся американец этот? Она отвечает, что сама толком ничего не знает, не видела, ученый какой-то, эколог, кажется. Приехал в страну на месяц, случайно попал в наш город… Помню, девочка не особенно умная была, из простой семьи, училась плохо. Манеры… тоже. Ничего толком не смогла объяснить. Заезжий американец! Не то эколог, не то неизвестно кто! Заброшен к нам по воле рока…
– Что она за человек?
– Ляля… Ляля была блестящей студенткой! – Он даже имя ее произносил с придыханием. – С характером. Умная, насмешливая, дерзкая. Знаете, такое удачное сочетание – грузинская и славянская кровь. Красивая, цыганского типа, танцевала прекрасно. Причем старые танцы, танго, вальсы. Так что я не удивляюсь этому американцу…
Шибаев не спросил, откуда профессору известно про танцы. Танго и вальсы были из его времени, его поколение умело их танцевать. И он представил их обоих – девушку с цыганской внешностью и красавца-профессора, они кружатся, глядя друг другу в глаза. То, как Градов произнес ее имя, многое сказало Шибаеву. И связывало их больше, чем просто отношения профессора и студентки. Похоже, физрук не ошибался…
– Ее недолюбливали преподаватели, да и студенты. Но мы с ней находили общий язык. – Профессор снова замолчал. Сидел, рассматривал свои руки. Казалось, он забыл о Шибаеве.
Александр тоже молчал. Вопросов у него больше не имелось. Самое главное он узнал. А что там было между ними… Как говорит Алик – пусть прошлое хоронит своих мертвецов. «А жизнь прошла», – невольно подумал он, испытывая неловкость человека, подсмотревшего в замочную скважину чужую тайну.
– Мама у нее грузинка была, родственники за границей. Ляля рассказывала – в Аргентине, кажется. Не помню точно. Неужели… оттуда?
– Нет.
– Отца помню – бравый, молодцеватый…
Профессор смотрел мимо Шибаева. Тот кашлянул, напоминая о себе.
– Может, чай? Или кофе? – спохватился Градов. Ему не хотелось отпускать гостя. Шибаев вернул его в прошлое, и он снова на короткий миг превратился в молодого сильного и остроумного человека, популярного профессора с молодежными замашками и моложавой внешностью, любимца студентов, за которым
