я это… не могу возле завода. Прям кто как за руку держит. Ты гришь, что добирался долго, значит, нездешний, выходит, к тебе не поедем. К себе позвать тоже не могу, жена у меня хорошая баба, но мегера. Чистый Геринг. Так что, ежли не брезгуешь, поехали ко мне в гараж.
Фома не стал брезговать, тем более что пить он и вовсе не собирался – за рулем. И вскоре новые друзья остановились возле подземных гаражей.
– Ты машину-то здесь оставь, не тронут, а сами пойдем, посидим, – позвал Аникеев. – У меня там чисто, не боись.
В гараже было на самом деле чисто. Диванчик застелен пледом, подушка с шелковой цветастой наволочкой, в углу то ли маленький столик, то ли тумбочка и… никаких следов машины.
– Машину-то у меня угнали еще лет семь тому назад. Да, – пожаловался Аникеев, будто подслушав мысли Фомы. – А вот здесь твой братец и жил…
– Как… как это здесь? – разволновался Фома.
– Да как… Каком кверху! Ты чего не разливаешь-то? Вот ведь я поставил стопки. Здесь он жил… Не всегда, конечно, когда с очередной бабой не уживался… А он отчего-то никогда ни с одной бабой ужиться не мог. Такой прям нежный был, не приведи господь. Я вон со своей уже сколько мучаюсь, а ведь ничего, терплю. А он нет, чуть что не так, и ко мне в гараж. Гордый был. Давай помянем. А тебе нельзя, ты за рулем. Ну да я один.
Фома терпеливо ждал, пока мужичок выпьет, потом тщательно закусит все это дело порезанной колбаской и настроится на продолжение разговора.
– Мы с Назаркой-то и подружились через этот гараж. Мужики у нас на работе болтают про комнатку-то эту, сами здесь не раз пили, ну и ему, видать, болтанули. Вот он и прицепился – пусти да пусти жить. Тебе же, говорит, удобнее. Сам дома спишь, а я в гараже. И уж точно знаешь, что никакая холера сюда не сунется. Я пустил, конечно, мне не жалко. А только потом подумал – а какого хрена ко мне кто залезет, машину-то все равно уже сперли! А только Назару ничего не говорил, пусть живет, ежли негде больше. А вот ты мне скажи… как тебя?
– Фома.
– Вот и скажи мне, Фома, чего ж ты брату-то не помог? Не дело ж это, чтоб человек без угла проживал.
– Да я… Дурак был. Вот теперь каюсь… А у брата были вещи какие-нибудь, может, письма, записки?
– Думаешь, он деньги запрятал? Не было у него денег, он мне сам говорил.
– Мне не нужны его деньги, мне… ну, может, письма, я не знаю…
– А ты налей, пока я вспоминать буду, – распорядился Аникеев.
Фома щедро налил водки в стопку и пододвинул хозяину гаража. Борис опрокинул в себя стопочку, на короткий миг перекосился, выдохнул и сообщил:
– Вон в том столе посмотри. Там у него валялись какие-то бумажки. Мне-то некогда у него по ящикам рыться, а тебе если что надо – забирай. Как-никак ты – родная кровь… Хоть и хреновая!
Фомка залез в столик. На верхней полочке аккуратно стояли банки с солью, с сахаром и, кажется, еще с какой-то крупой. Тут же находились красная пачка чая и кружки с чайными ложками. На нижней же полке лежал обыкновенный детский портфель, с которым
