цветок…
2
– А что, если мы слегка обогатим твой гардероб, Ехи? Ну, скажем, несколько сместим его в южно-курортном направлении? – небрежно предложил Дани, притормаживая у одного из центральных магазинов.
Витрины, выглядевшие очень солидно, демонстрировали не только дорогой, небрежный стиль курортного оснащения – костюмы, сумки, шляпы и обувь, но и хорошего дизайнера: все это великолепие в светлых – соломенно-белых – тонах было разбросано среди снопов натуральной кукурузы, увязанных толстыми джутовыми веревками.
– Ты уверен, что меня нельзя показать в твоем обществе без этого прикида? – спросил Йохим, удивив друга проницательностью.
– Ладно, сдаюсь, Ехи. Если уж честно – ты натуральное чучело. И раз уж тебе настолько все равно, позволь мне заняться тем, что касается лично меня, то есть оформлением твоего «демонстрационного стенда». Обещаю, штанов из черной кожи с заклепками и пестрых шорт предлагать не буду. Я же понимаю, что во всей этой нелепости стариковских сандалей, мешковатых брюк есть свой колорит. Этакое обаяние беззащитности, безразличия к условностям. Именно так надо играть какого-нибудь фанатика ученого.
– Запомни, стилист хреновый, если пренебрежение к внешности и рассеянная чудаковатость означают стиль, то это стиль психа или гения.
– Не сомневаюсь. Только вот что, гений, торжественно предупреждаю: с этого момента – ни слова по-немецки – буду штрафовать. Напрягай свои извилины, вспоминай, ты разговариваешь с французом. – Ich verschtehe deutsch nicht.
В другом магазине, торгующем в основном для пожилых мужчин вещами уже слегка вышедшими из моды, Дани стал действовать с пониманием дела.
– Мы хотели бы приодеть нашего актера в стиле «ретро», но ненавязчиво, с легким нажимом, – обратился он к продавцу, щедро демонстрируя свою фотогеничную внешность. Тот понимающе кивнул и после долгих переборов в новом большом чемодане Йохима лежал довольно мешковатый летний костюм, жилет ручной вязки с «альпийским» орнаментом, брюки и несколько рубашек, будто извлеченных из дедушкиного гардероба. Сам же «актер», облаченный в легкие штаны из светлой холстины, белые парусиновые туфли и бежевую, послевоенного образца «футболку» из шелкового трикотажа с тоненькой молнией у ворота, выглядел забавно и даже слегка интригующе. Парусиновая же сумка-портфель дополняла картину, оставалась лишь одна деталь. Дани колесил по узким улочкам и наконец остановился под строгой вывеской: «Очки».
– Сколько там у тебя минусов? Ага, уже пять. Ну-ка, примерь это. – Дани снял со стенда окуляры в круглой роговой оправе с мягкими, сильно загнутыми дужками.
– Это еще зачем? Мои такие крепкие! – возмутился потерявший терпение Йохим.
– Пойми, это Цейс и оправа легче. Не будет болеть голова. Да посмотри на себя в зеркало – совсем другой человек! Молодой профессор Динстлер – надежда европейской медицины! – смеялся
