Антон. – Тоже так говорил, пока на десять лет не закрыли… Да я и сам в свое время думал, что со мной такого никогда не будет. Так в этом себя уверил, что страх потерял… От тюрьмы не зарекайся.
– Я не хочу в тюрьму.
– Тогда завязывай со своими делами.
– А если мне интересно заниматься своими делами? Если я не могу жить без риска?
– Я тебя понимаю, – кивнул Антон. – Сам люблю пощекотать нервы.
– Поэтому выставляешь хаты?
– Я все сказал. Больше ничего по этой теме не добавлю.
– И не надо ничего говорить. Если ты этим щекочешь себе нервы, пожалуйста. Но если кобелировать будешь…
– То что? – жестко глянул на Карину Антон.
Никогда он еще на нее так не смотрел. Но именно поэтому она не растаяла под его взглядом, как раз наоборот.
– Я понимаю, ты при делах, срок мотал, все такое. Только я на это не посмотрю. Изменишь мне – останешься без яиц, – сказала, как отрезала, она.
– А если ты мне изменишь?
– За это даже не беспокойся.
– Ты уверена?
– Абсолютно… Да и не с кем тебе изменять.
– А твой Шах? И этот, как его, Косолап…
– У вас «петухов» на зоне уважали?
– А сама как думаешь?
– Знаю, что нет… Если Шах «топтать» меня будет, он будет меня уважать как своего босса?
– Как женщину – да, а как босса… Не будет он тебя как босса воспринимать.
– Ну, я еще не совсем его босс… – замялась Карина. – Мне проблему с Сухарем решить надо. Если решу, все будет на мази, все, как я задумала…
– Что ты задумала?
– Поселок моим будет. Со всеми потрохами.
– Тебе это надо?
– Очень!
– А я думаю, что не надо. И с Сухарем не надо ничего решать. Надо платить. Он много не просит.
– Тридцать процентов – это не много?
– Тридцать процентов?! – удивился Антон. – Это много… Цеховики ворам десять процентов отстегивать должны. Есть такое соглашение между ворами и цеховиками. Но вы же не цеховики, вы – братва. Какая-никакая, а братва… И стволы, наверное, есть?
– Откуда ты знаешь? – вдруг встрепенулась Карина.
– Я ничего про стволы не знаю, – покачал головой Антон.
– Я не про стволы, я вообще…
Определенно, в этом парне было что-то магическое. Ведь он же представлялся ментом, вдруг это действительно так? Может, на вокзале он сказал ей правду, а в ресторане соврал? Может, он нарочно влез к ней в постель, почувствовал ее к себе интерес? А ведь такое запросто могло быть. Он мент, а она тут пузыри перед ним пускает. И про Шаха рассказала, и про Косолапа, и про свои с Сухарем проблемы. Он ей лапши про зону навешал, она уши и развесила, как последняя «лохушка».
– Значит, мама у тебя здесь живет?
– Живет.
