Виктор почти не раздумывал, когда предложили поработать на периферии в должности прокурора города.
В Московской прокуратуре он был из ряда «белых ворон», и без влиятельных связей. В звании советника второго ранга, то есть подполковника, так можно долго еще сидеть, а тут повышение сразу, и возврат в Москву через пять-шесть лет ему гарантирован.
Однако не это, а психологическое состояние сыграло главную роль, – унылость в последнее время придавила, ощущенье незначительной жизни, но хуже всего – жизнь эта может так дальше длиться и так, никакой, и закончиться.
А новое место хорошо уже тем, что он, во-первых, станет полным начальником прокурорской местной системы и, во-вторых, одним из главных лиц города; захотелось чего-то вроде первого парня на деревне, прямо перед отъездом он всем организмом почувствовал – ужасно этого хочет! К тому же, возникает реальная перспектива выслуги на генеральский чин. А что зазорного? Особенно если учесть – за все время московской службы находился в условиях, когда нельзя самому принять ни одного серьезного решения. Начальников дурных туча – какой-то тянущий в себя грязь пылесос… хотя и другие учреждения Земли русской не лучше сейчас.
Не надо, конечно, в наивность впадать – на новом месте без помех тоже не обойдется, только там все же другое соотношение сил – немало будет зависеть от него самого.
С годами только, и недавно совсем, пришло важное понимание опасности от сверху над собой человеческой дряни – от очень много ее или не очень. Вот в последние годы у него было «очень». И хоть на каждую гадость вырабатывается свой способ защиты, каждая в отдельности здоровой психике не угрожает, но оказывается, и замечается иногда с трагическим опозданием: при каком-то количестве гадкие единицы складываются в интеграл – давящую человека мощную силу.
Совсем ближе к отъезду Виктор уже с удивлением взирал на себя самого – надо было раньше гораздо вырваться из этой опостылевающей жизни.
Город, так странно совпало, из трех на выбор – в числе их оказался его родной городок.
Раннего мальчишеского детства, откуда они с отцом скоро уехали после смерти мамы.
И где он не был с тех пор. Мама умерла после операции в московской клинике, и ее похоронили в Москве.
Когда месяц назад пришлось выбирать, не задумался даже – конечно в родной свой город.
Менее суток в поезде, который приходит на следующее утро.
Он с первых часов не мог ни к чему приделаться – книга, газеты – всё не читалось, глаза уходили от строк. Спать днем вообще не умел, сидеть в немного душном купе с тремя все время говорящими пассажирами было томительно – он всегда быстро уставал от пустой человеческой речи.
Скоро, выбравшись в коридор, устроился стоять у окна – поезд проходил уже дальнее Подмосковье.
Начало июня, но лето в этом году запаздывает, прохладно.
Мимо пробегали дорогие кирпичные постройки в два-три этажа, в соседстве с бедными деревянными домиками – некоторым лет пятьдесят-шестьдесят – «накопили» трудяги за два поколения; не новое зрелище, а сколько б ни повторялось, всегда напрягает – к дикости нормальное человеческое сознание привыкнуть не может.
По определению.
Потому что нормальное.
Скоро Подмосковье закончилось и пошла какая-то случайно населенная местность.
…
Поезд совсем ускорился.
Меняются километровые столбики, движенье такое быстрое, что планы почти бегут за окном – тихий близкий к полотну лес отодвинулся вдруг, уступил место полю, состав пошел на подъем и открывается даль: за полем идет перелесок, и снова другое поле, за ним – дорога с крошками-автомобилями, а дальше вьется, поблескивая на солнце, тонкой змейкой река; да всё это близко еще – там убегающий к горизонту простор, и сам горизонт не дается глазу – не исчезает, а уходит-уходит, обнаруживая все время какую-то новую твердь – бесконечность российскую!
Радость от встречи с ней… и грусть, потому что маленькой совсем видится рядом человеческая жизнь.
Не первый так раз – восторг готов охватить, да приходит тоска-победительница, и нельзя понять, куда делось прикосновение к нескончаемому, отчего так быстро ушло?
Неправильное здесь что-то.
В основе, в самой жизни, которую ведет человек.
На первой большой станции Виктор вышел, с намерением купить пирожок какой-нибудь и кефир. В дорогу продуктов не взял – один раз можно сходить в ресторан, а так – покупать что-то у местных.
Но на платформе никаких местных.
Зато здоровые парни в комбинезонах «ОМОН».
Правильно,
