чудесным.
Началась она в тридцатых годах прошлого века, примерно тогда, когда Александр Сергеевич Пушкин писал свою знаменитую «Полтаву», а обе славные столицы – Москва и Петербург, уже позабыв о декабристах, занимались салонной жизнью, балами, интригами и прочим бездельем.
Главная фигура – известный всем Федор Толстой-американец, попавший во многие литературные произведения и мемуары, в том числе в «Горе от ума» Грибоедова. Известен этот тип был, прежде всего, как самый буйный человек России, сравнительно с которым Стенька Разин и прочие возмутители спокойствия должны рассматриваться как просто тихие дети.
Одиннадцать дуэлей на пистолетах с неизменно смертельным исходом для противников при ни одной царапине на собственном теле могли бы быть занесены в книгу рекордов Гиннеса, тем паче, что история официально констатирует этот факт. За что он дрался и почему убивал, этот подонок никогда не знал и мыслями на сей счет не тревожился даже в старости. Картежный шулер, не скрывавший своих методов игры и нагло отвечавший на претензии, что «да, мол, так вот и веду себя всегда, а ежели не нравится, со мной не садись».
Естественно, при Николае I и одной десятой подобных подвигов хватало, чтобы отправиться рядовым на Кавказ, и меры к этому поросенку применялись самые жесткие. Но тот в воде не тонул и в огне не горел. Сбегал из ссылки и из-под ареста, в том числе один раз обогнув весь земной шар через Америку, находил каких-то за себя просителей и заступников, врал каждый раз – что не он, клялся-божился, что больше не будет, что «бес попутал», что в монастырь уйдет. Ну в общем, дурачил и издевался. А главным образом выпутывался из бед за счет заслуг и своей, доходившей до подвигов, храбрости в войне со шведами в начале века и во время наполеоновской кампании. К тому же, отличался необыкновенными способностями в знании языков и литературной начитанностью. На этой же почве сошелся с Пушкиным, на которого просто из баловства потом так наклепал, что взбешенный Александр Сергеевич окрестил его «последней дрянью» и посылал Толстому вызовы на дуэль во все российские концы. Да к счастью, Толстой-американец (который и вызов бы принял, и Пушкина бы убил) болтался в это время где-то в провинции, а Пушкина друзья понемногу уговорили не связываться.
У Толстого-американца было одиннадцать трагических дуэлей, и десять детей, не переживших младенческого возраста. До взрослого состояния дожили только две дочки – Прасковья и Сара. Вторая – феноменально одаренная девушка, которой во время одной из своих буйных вечеринок неугомонившийся и с возрастом папаша умудрился прострелить каблук, демонстрируя приятелям меткость глаза. Итак, одиннадцать дуэлей, а к началу нашей истории – десять умерших детей.
По поводу сказанного о том, что Толстой-американец не брал в голову свои дуэльные убийства, сказано было не совсем точно. Брал. Но очень своеобразно.
При смерти очередного ребенка Толстой доставал свою записную книжку, записывал
