у изголовья Лео стояла лампа. Она изо всех сил сжала пальцы, и это мышечное усилие заставило дурноту на мгновение отступить. И звонок замолк. Потянулись долгие секунды. Она задержала дыхание. Мозг медленно отсчитывал… четыре, пять, шесть… телефон молчал.
Она подсунула руку под тело Лео. Он ничего не весил. Ей удалось уложить его голову на пол и ценой нечеловеческого усилия встать на колени. И снова навалилась тишина, плотная, почти осязаемая. Она дышала урывками, как женщина при родах. Длинная нитка слюны свисала с уголка ее губ. Не поворачивая головы, она всмотрелась в пустоту, ища следы чьего-то присутствия. И подумала: здесь, в квартире, кто-то есть – тот, кто убил Лео, убьет и меня тоже.
В этот момент снова раздался телефонный звонок. Новый электрический разряд пронзил ее тело сверху донизу. Она пошарила руками вокруг. Найти что-нибудь, скорее… Лампа у изголовья. Она схватила ее, рывком дернула на себя. Шнур выскочил, и она медленно, переставляя одну ногу за другой, двинулась по комнате в направлении звонка, держа лампу как факел, как оружие, не отдавая себе отчета в нелепости ситуации. Но слышать чье-то присутствие было невыносимо – телефон ревел, вопил, его механический неотвязный звон сверлом вгрызался в пространство. Она уже дошла до порога, когда внезапно воцарилась тишина. Она продвинулась еще на несколько шагов и вдруг, сама не зная почему, прониклась уверенностью, что в квартире никого нет, она одна.
Не раздумывая и не колеблясь, она направилась в конец коридора, к другим комнатам, держа лампу в опущенной руке и волоча шнур. Вернулась в гостиную, зашла на кухню, потом вышла, распахнула двери – все двери.
Одна.
Она рухнула на диван и наконец выпустила лампу из рук. Рвота на майке казалась свежей. Ее снова охватило отвращение. Она сорвала майку, бросила ее на пол, вскочила и пошла к детской. И замерла, прислонившись к косяку, скрестив руки на голой груди, глядя на маленькое мертвое тело, лежащее на боку, и тихонько плача… Нужно позвонить. Это уже ничего не изменит, но нужно позвонить. В полицию, в «скорую», спасателям, кого там зовут в таких случаях? Мадам Жерве? Живот свело от страха.
Она хотела бы сдвинуться с места, но не могла. Господи, Софи, в какое дерьмо ты влипла? Мало тебе было всего остального… Ты должна срочно исчезнуть, прямо сейчас, пока снова не зазвонил телефон, пока встревоженная мать не схватила такси и не явилась сюда с криками, слезами, полицией, вопросами и допросами.
Софи не представляла, что делать. Звонить? Уходить? Из двух зол меньшее. В этом выборе вся ее жизнь.
Наконец она выпрямилась. Что-то в ней уже приняло решение. Плача, она заметалась по квартире из комнаты в комнату, но движения ее были беспорядочны, а метания бесцельны, она слышала собственный голос – хныкающий, как у ребенка. Попыталась уговорить себя: «Сосредоточься, Софи. Выдохни и начни думать. Тебе нужно одеться, умыться,
