с просьбой о помощи. Я быстро прикинул, на какую сторону забора упасть выгоднее, улыбнулся и развел руками.
– В традициях нашего дома рано покидать гнездо и повсюду искать подвиги! А потом уже вернуться к родителю, чтобы получить то ли похвалу, то ли порку. Это уже как решит родитель после отчета.
Герцог довольно крякнул, в глазах зажегся довольный огонь.
– Видишь? Сохранились еще места, где чтят традиции! И где родительская мудрость отвергается не всегда, не всегда!..
Эйсейбио вяло поморщился. Двое празднично одетых слуг на изящно изготовленных носилках, укрытых короткой красной скатертью, внесли нечто невообразимое из птиц, рыб, зелени, гусиных, куриных и перепелиных яиц, паштетов, филе, все уложено в изысканные горки, даже в башенки, все еще несли плавным балетным шагом, чтобы не обрушить великолепие.
Остановились перед герцогом, старший слуга или повар, не знаю, начал снимать с носилок то или иное кушанье и, показав хозяину, перекладывал в его тарелку. Что не поместилось, положил в соседнюю. Все это время слуги с носилками не шевелили даже бровью, словно вырезанные из дерева. Герцог отпустил их небрежным движением руки, а взглядом указал в мою сторону.
Повар посмотрел на меня с вопросом в глазах.
– Желаете перепелку, сэр?
Я изобразил улыбку.
– Я доверяю вашему выбору. Вы сами знаете, что приготовлено в этот раз лучше, а что хуже.
Он запротестовал:
– У нас все готовят очень тщательно!
– Но что-то удается лучше, – уточнил я. – Вот это и положите. Дело в том, что мой желудок все принимает. Но он понимает разницу, когда приготовлено лучше, когда хуже…
Он поклонился, не меняя выражения лица, посмотрел в задумчивости на разноцветье блюд и начал наполнять мою тарелку. Мне показалось, что делает это с большим удовольствием, чем когда перегружал еду в блюдо самому герцогу.
Мы ели в молчании, да это и понятно, разговоры начинаются ближе к десерту. Когда половина блюд нашими стараниями была очищена, церемониймейстер взмахнул рукой, в зал вошли еще двое слуг с носилками, уже наряжены в красное, а на блюдах громоздятся конструкции из жареных птиц, печеной рыбы, живых устриц и всякого непонятного, но пахнущего очень даже, что не сказать весьма и весьма. Все украшено зеленью, а огромная рыбина, стоя на хвосте в толще паштета из гусиной печени, похожего на вулкан Везувий, держит во рту крупное яйцо с блестящей жемчужиной на кончике.
Снова повторилась процедура опознавания блюд, размышления, чего бы из них покушать, трудного выбора и перекладывания на новые чистые тарелки, такие огромные, что из них можно бы кормить бегемотов.
Герцог одобрительно поглядывал, как его внук с аппетитом очищает уже третью тарелку.
– Ничто не делает обед таким вкусным, – заметил он вполголоса, – как пропущенный завтрак.
Эйсейбио проворчал с набитым ртом:
– А что за мода завтракать так рано? Есть надо вовремя.
– Воспитанный
