батя?
Я мысленно попросил всех святых исходника, чтобы это прекратилось. Мне невыносимо было смотреть на то, как мой сын сходит с ума. Поэтому я смотрел по сторонам – и не замечал растяжек мин, не видел следов от траков, но обнаружил следы чьих-то лап. Что-то крохотное и крылатое прошмыгнуло над нами слишком быстро, быстрее, чем пролетели бы жук или пчела. Наверное, мне показалось. С чего я вообще взял, что тут водятся жуки?..
– Та установка, которая в Цитадели и которая остановит путников, сынок. Я о ней.
Патрик вмазал себе кулаком по рёбрам и от удовольствия закрыл глаза.
Я мысленно застонал.
– Это установка, батя, называется Ярость Отцов, – прозвучало из-под забрала невнятно, будто рот у Патрика был чем-то забит.
– Как называется? – переспросил я, хотя знал ответ.
– Ярость…
– Отцов, да… Я услышал. Странное название.
– Не я его придумал, – буркнул Патрик.
– Так какой всё-таки…
– Батя, смотри! – сын вытянул руку, указывая на открывшийся нам вид.
Только позже – слишком поздно – я понял, что сын умело ушёл от ответа на вопрос.
– Нам нужно поговорить. – Голос мужской, уверенный. – Вас ведь зовут Милена?
Внутри у Милены образовалась пустота. Вакуум.
У неё нет знакомых в Киеве, она только что приехала.
Так неужели?.. Она принялась медленно, насколько то позволяли приличия и динамика человеческого тела, оборачиваться к назвавшему её имя мужчине. Секунды замедлились, время превратилось в шмат резины, который можно – и нужно! – растягивать. Взгляд Милены скользил по параболе. Любой из прохожих мог оказаться замаскированным палачом. Юная мамочка с коляской? Запросто. Мамочка – ряженый юноша, а в коляске не малыш, а пистолет и наручники. Высокий стройный красавец, покупающий мороженое своей спутнице, тоже наверняка прячет в кармане Знак. А спутница, принимающая у него эскимо на палочке, – его коллега по Управе.
И это вовсе не паранойя.
Только законники могли вычислить жену чуть ли не самого известного преступника страны. И кому какое дело, что жена – бывшая…
Проклятые легавые быстро сработали.
Слишком быстро!
Пообщаться, значит, хотят, чтобы шуму не поднимать. Общественное место, людей много, а ну как полоумная блондинка начнёт палить с двух рук по толпе? Мимо медленно шли-ползи люди – безликие в едином порыве, много. От толпы отпочковался здоровенный широкоплечий шатен и взял направление на сигаретный киоск. Ещё на сером фоне выделялся мальчишка-оборванец. Этот клянчил милостыню. Мирный пейзаж. Насчёт мамочки и эскимо – ерунда. Милена не чувствовала опасности. Никто не спешил колесовать её на месте.
Резину нельзя растягивать бесконечно, лопнет. И вот – хлопок! – поворот на сто восемьдесят закончен.
Перед Миленой опирался на трость старик в чёрных солнцезащитных очках.
Тот самый слепец, что встал
