type="note">{141}… беспокойно ворочался, лихорадочно хватая ртом воздух. Его челюсть отвисла, и из одного угла рта сочилась струйка крови. На меня в упор смотрели налитые кровью безумные черные глаза». В разговоре, продолжавшемся около трех часов, П.З. Ермаков признался Хэллибертону, что Николая застрелил все-таки Юровский. Его же жертвой, сказал он, стала Александра. (…)
Свидетельства П.З. Ермакова о том, как были уничтожены трупы, подтверждали точку зрения Соколова. «Мы устроили из поленьев погребальный костер, таких размеров, что на нем в два слоя поместились тела. Мы вылили на трупы пять канистр бензина и два ведра серной кислоты и подожгли бревна. Я стоял рядом и следил, чтобы целым не осталось ни единого пальца, ни единой косточки. Нам пришлось довольно долго жечь костер, пока не сгорели черепа». В заключение П.З. Ермаков сказал: «Мы не оставили на земле ни щепотки пепла. Я поставил канистры с пеплом снова на грузовик и приказал шоферу, чтобы он вывез меня на шоссе. Там я рассеял пепел по воздуху – ветер подхватил его, словно пыль, и понес дальше по лесам и полям».
Вернувшись к себе в Нью-Йорк, Хэллибертон опубликовал интервью, данное ему Ермаковым на смертном одре. В Свердловске, однако, П.З. Ермаков восстал со своих красных одеял и прожил еще семнадцать лет»{142}.
После опубликования интервью Р. Хэллибертон всерьез увлекся темой убийства Царской Семьи и даже выпустил книгу под названием «Как убили царскую семью»{143}, которая увидела свет в 1952 г. и в которой приводятся довольно пространственные выдержки из этого интервью.
Приведем и мы таковые, так как мало кто из наших соотечественников мог ознакомиться с ними по сей день.
Со слов П.З. Ермакова, выходило (а у автора нет сомнения в том, что Р. Хэллибертон позволил себе что-нибудь преувеличить), что после того, как участь Царской Семьи была решена, условия Ее содержания стали намного хуже. Бывший цареубийца также вспоминал, как он якобы поймал некоторых охранников, которые позволяли себе разговоры с Великими Княжнами, вызывавшие у них не только улыбку, но и смех.
«И они, – вспоминал П.З. Ермаков, – начали принимать папиросы от царя{144}. Мы не могли допустить этого. Я сказал Юровскому об этом. Он на следующий день выгнал начальника охраны Авдеева и всю охрану и сам взял на себя командование{145}. Я думал, что я жесток. Я видел тысячи человек убитыми, сам убивал множество их, но я был мягким человеком по сравнению с Юровским. При нем уже не могло быть разговоров с царевнами. Вместо охранников-рабочих Юровский вызвал взвод наших палачей из ЧК, в большинстве из венгерских пленников. Было несколько русских в ЧЕКа, но Юровский не взял никого из них. Он чувствовал, что иностранцам можно было больше доверять»{146}.
Поведав далее, как Я.М. Юровский назначил его своим старшим помощником, и о том, как они с С.П. Вагановым обследовали район заброшенных шахт, где должно было произойти сожжение тел несчастных жертв, П.З. Ермаков продолжал:
«Мы
Выдержки из этой книги были напечатаны в переводе на русский язык в известных русских газетах зарубежья: «Наша страна» (Буэнос-Айрес) и «Новое русское слово» (Нью-Йорк).
Об этом и других приводимых в этом отрывке фактах П.З. Ермаков мог узнать только из стенограммы выступления Я.М. Юровского, выступившего 1 февраля 1934 г. на «Совещании Старых Большевиков по вопросу пребывания Романовых на Урале».
На протяжении всего своего рассказа П.З. Ермаков пытался доказать, что он и Я.М. Юровский были главными действующими лицами в деле организации расстрела Царской Семьи и сокрытии следов этого преступления.
