рассказать Алине, как замечательно провели время, но не смеем, потому что Алина чопорна и неприступна. Вся словно натянутый лук – не ровен час, пронзит стрелой, коли подойдешь слишком близко.
– Да, инженер Фрюкберг, никак вам нельзя ехать домой в нынешний мороз, – говорит Алина, и опять она так же вельможна, как г-жа Вассер, если не больше.
Алина явно воображает, что ее папенька жив и стоит она в богатой карлстадской квартире, встречает простых провинциальных землемеров, приглашенных на праздник к главному землемеру.
Инженер Фрюкберг по-прежнему молчит, только достает красный платок и утирает лоб, а потом ощупью вытаскивает часы.
– Да, Фрюкберг, ты прав, – говорит папенька. – Уже одиннадцатый час. Коль скоро путешественницы наши дома, можно и на боковую отправиться.
Следующим утром, когда нянька Майя приходит в детскую растопить печь, на дворе, по ее словам, сорок градусов мороза.
– Так что вам покамест лучше остаться в постелях, – говорит она. – Комнаты почитай что невозможно согреть.
Но мы конечно же встаем. Такого мороза на нашей памяти еще не бывало. Удивительно, вроде как на Северный полюс переехали.
Когда мы спускаемся в нижние комнаты, все окна там обросли толстым слоем инея, дневной свет снаружи особо не проникает, кругом царит полумрак. И жутко холодно.
Термометра, который висит в зале за окном, почти не разглядеть. Но прямо напротив ртутного шарика, как ни странно, на стекле чистое пятнышко, и можно видеть, что ртуть застыла и в трубочку вообще не поднимается.
А экономка говорит, мягкого хлеба к завтраку не будет, все караваи замерзли в камень, пробуешь резать, они только крошатся.
Масла мы тоже не получим, оно опять-таки замерзло. И в нем тут и там большие куски льда.
Мы бы с удовольствием вышли из дома, почувствовали, каковы эти сорок градусов, но нам не позволяют. Не позволяют даже дотронуться голыми руками до замка входной двери. Ведь если при сорокаградусном морозе тронешь железо, вмиг обожжешься, будто о раскаленный слиток.
Как бы то ни было, мы в восторге, что нам довелось изведать такой холодище. Ни папеньке, ни маменьке, ни даже старой экономке никогда раньше не случалось пережить в Морбакке сорокаградусный мороз.
Мы до того увлечены морозом, что совершенно забываем про инженера Фрюкберга, который был так добр к нам прошлым вечером. Лишь когда садимся завтракать, Анна спрашивает, не надо ли подождать инженера.
– Нет, – отвечает маменька, – инженер Фрюкберг уехал. Как услышал, что на дворе сорок градусов мороза, так сразу же собрался и уехал домой. Просил передать, что вынужден уехать, ведь надобно позаботиться, чтобы овцы его и свиньи не закоченели до смерти. Даже не попрощался в спешке.
– Но разве не опасно ехать в такой мороз? Путь-то неближний, не одна миля! – говорит Алина.
Но папенька смеется:
– Ай-ай, Алина, теперь, стало быть, самое время проявить добросердечие. А я вот
