style="font-size:15px;"> – После отъезда из Сэнд-Харбора я быстро повзрослела. Моя привычная жизнь рассыпалась, и мне пришлось собирать ее по кусочкам. Пришлось стать практичной и ответственной. В наши дни спрос на художников по стеклу невелик. – Она перевела дух. – Мне нравится моя работа, и я хороший бухгалтер.
Брейден поднял руки ладонями вперед, закрывая эту тему.
– Ладно-ладно. Это твоя жизнь.
– Моя жизнь, – повторила Алекса. Можно было бы сказать, что он тоже изменился, но ведь он сделал именно то, что она от него ждала. – Может, тебя удивляет мой выбор, но меня твой нисколько. Хотя странно, что ты не закончил колледж до армии.
– Колледж показался мне отклонением от выбранного пути. Я знал, где должен быть, где я всегда хотел быть, вот я и завербовался.
– И женился.
Он напрягся, но глаза не отвел.
– Да, я женился.
– Я не поверила в это, когда услышала. Ты был так молод.
– В то время это казалось правильным.
– Больше не кажется?
– Не сомневаюсь, что твоя кузина тебе все уже доложила, – нехотя ответил Брейден.
– Она лишь сказала, что слышала, будто ты разводишься. Мне жаль.
– А мне нет.
Брейден отвернулся к ящикам, достал коробку для сигар, задумчиво повертел ее в руках.
– Не видел ничего подобного с тех пор, как папа брал меня с собой в табачную лавку. Он любил сигары.
– Брейден, я очень расстроилась, когда узнала о гибели твоего отца. Я пыталась связаться с тобой, но ты не ответил ни на один мой звонок, ни на одно письмо. Представляю, как тебе было тяжело.
– Трудное было время, – признал Брейден. – Я не мог ни с кем разговаривать.
– Я понимала, но все равно хотела связаться с тобой.
– Зачем? Мы уже не были друзьями.
– Наверное, я считала, что еще были, – возразила Алекса, раздраженная его безразличием.
– С чего вдруг? Мы до этого много месяцев не общались.
– У меня были смягчающие обстоятельства.
– Как скажешь, – пожал он плечами. – Это больше не имеет значения.
Судя по напряжению, не оставлявшему их, еще как имеет, но вряд ли есть смысл озвучивать свои впечатления.
Брейден положил коробку для сигар на место, достал лампу, основанием которой служила фигурка гавайской танцовщицы.
– Ну, как я вижу, здесь есть что красть, – съязвил он.
– Думаю, здесь вперемешку ценные и дешевые вещи.
– По-моему, бо́льшая часть этого – дешевка. Я бы даже сказал хлам.
Его слова воскресили старое воспоминание, и Алекса мысленно улыбнулась.
– Ты всегда говорил, что эта лавка забита хламом, а тетя Фиби ужасно сердилась.
Брейден оглянулся на нее.
– А ты всегда говорила, что я должен присмотреться повнимательнее.
Впервые со времени своего появления Брейден скупо
