папа, сын.
Другого не дано.
Нам плохо вместе.
Он сидит там на диване и держит в руках всю ее жизнь. Что он выберет? У нее отняли возможность решать за себя, ее желания больше не важны, все определяет он.
Не раздеваясь, она залезла под одеяло, легла рядом с маленьким телом и почувствовала, как растет страх.
Что делать?
И эта парализующая усталость. Максимальное напряжение оттого, что она всегда должна принимать решения, действовать разумно, быть движущей силой и следить, чтобы делалось все необходимое. Они с самого начала распределили роли. Иногда даже посмеивались над этим, шутили над тем, насколько они разные. Но с годами колея у каждого стала такой глубокой, что не то что свернуть – даже подпрыгнуть и выглянуть за ее края стало трудно. Она сначала делала то, что надо, а потом то, что хочется – если оставалось время. Он – наоборот. А когда он заканчивал то, что хочется, все, что надо, уже было выполнено. Она ему завидовала. Вот бы и ей так! Хотя тогда бы все рухнуло. Но как бы она радовалась, если бы он хоть иногда брал бразды правления в свои руки. Позволял ей просто сесть рядом и отдохнуть. На мгновение опереться на него.
Но вместо этого он сидит на оплаченном наконец диване, смотрит телемагазин и ставит под сомнение их общее будущее, потому что теперь ему, видите ли, плохо. Можно подумать, она сама только и делает что прыгает от счастья по поводу их совместной жизни. Но она по крайней мере пытается что-то делать, у них же, черт возьми, есть ребенок!
Как так получилось? В какое мгновение? Почему он ничего не рассказал ей о своих ощущениях? Ведь когда-то им было хорошо вместе, она должна убедить его, что все можно вернуть, нужно только не сдаваться.
Но где взять силы?
Телевизор умолк. Надежда, охватившая ее при звуке приближающихся к спальне шагов сменилась разочарованием – даже не приостановившись, он прошел дальше к кабинету.
Она хотела только одного.
Единственного.
Чтобы он пришел, обнял ее и сказал, что все будет как прежде. Они обязательно решат все проблемы. Вместе. Просто нужно побороться за то, что им удалось создать. Ей не надо беспокоиться.
Он не пришел.
Он понял это, едва она появилась в комнате. Последние месяцы она ходила за ним дома по пятам, пытаясь завязать разговор, но ему все время удавалось увернуться. Куда проще было бы и дальше сохранять молчание, затаившись в серой повседневности, и избежать этого шага через пропасть.
Но поздно. Она преградила путь в спасительное убежище кабинета, не оставив ни малейшего шанса.
Сможет ли он когда-нибудь открыть правду? В какие слова можно облечь признание? И этот парализующий страх. Он боялся и собственных чувств, и последствий, и ее реакции. Интересно, она слышит, как бьется его сердце, пытаясь вырваться и избежать признания в сокровенном.
И ее вопрос, который повлек за собой лавину:
– Может, ты сомневаешься в нашем общем будущем?
Да! Да! Да!
– Я не знаю.
Как
