style="font-size:15px;"> – Так ты будешь еще вина или пойдем в отель и проведаем твоего отца?
Они зашагали в северном направлении по переулкам, идущим параллельно Виа дель Корсо к Пьяцца дель Пополо; Декстер сворачивал на самые живописные улочки, и постепенно он почувствовал себя лучше, довольный, что так хорошо знает город. Мать, нетвердо державшаяся на ногах, опиралась на его руку.
– И долго ты намерен здесь пробыть?
– Не знаю. Возможно, до октября.
– Но потом ты вернешься домой уже насовсем, да?
– Конечно.
– Я не имею в виду у нас. Не хочу тебя мучить. Но мы готовы оплатить депозит за квартиру, ты же знаешь.
– Но куда спешить?
– Декстер, уже год прошел. Не хватит ли отдыхать? Ты и в университете не слишком утруждался…
– Я не отдыхаю, я работаю!
– А как же журналистика? Ты разве не хотел стать журналистом?
Он как-то вскользь упомянул об этом, но лишь для того, чтобы ее успокоить, обеспечить себе алиби. Похоже, что с приближением двадцатипятилетия возможностей становилось все меньше. Некоторые профессии, которые казались крутыми – кардиохирург, например, или архитектор, – теперь уже были для него закрыты, и все шло к тому, что журналистика окажется в той же категории. Писательского таланта у него не было, он не разбирался в политике, плохо говорил по-французски, у него не было ни образования, ни навыков, лишь загранпаспорт и воображаемая картина перед глазами: он лежит и курит под потолочным вентилятором в какой-нибудь тропической стране, а рядом с кроватью – его верный старенький «Никон» и бутылка виски.
Конечно, больше всего ему хотелось стать фотографом. В шестнадцать лет он сделал фотопроект «Текстуры» – черно-белые снимки коры и ракушек крупным планом. Тогда его преподаватель в художественной школе пришел в полный восторг от его работ. Но с тех пор ничто не принесло ему того же удовлетворения, как те контрастные снимки инея на стеклах и гравия на подъездной дорожке. Если он станет журналистом, ему придется иметь дело со сложными понятиями, словами, идеями. Декстеру казалось, что из него получится хороший фотограф лишь потому, что он ясно видел, когда получится хороший кадр. Но на нынешней стадии его развития для него было основным критерием выбора профессии то, прозвучит ли ее название круто в баре, если прокричать его на ухо девушке, – и стоит ли отрицать, что фраза «я профессиональный фотограф» звучала красиво, почти так же красиво, как «я военный репортер» или «вообще-то, я режиссер-документалист».
– Журналистика – одна из возможностей.
– Или, может, бизнес? Ты же с Кэллумом вроде собирался начать какое-то дело?
– Мы еще думаем.
– Только ничего конкретного ты так и не сказал – просто «бизнес».
– Я же сказал – мы еще думаем.
По правде говоря, его бывший сосед Кэллум уже начал бизнес без него – что-то связанное с компьютерными программами, у него даже сил не хватило вникнуть что именно. Кэл утверждал, что к двадцати пяти годам они станут миллионе рами, – но
