без домкрата? Обязательно прокол будет. А мне механик свое: не будет сегодня прокола, а у домкрата все равно резьба сошла!..
Молодой человек представил себе домкрат с намертво стертой резьбой и поморщился: у него было сильно развито воображение. Он поднялся и вышел из автобуса.
Шофер, окруженный пассажирами, стоял на земле и рассматривал заднее колесо, словно картину Рембрандта.
Мирно шумел лес. Покачивали гордыми вершинами деревья. Дорога была пустынна. Лето уже вступило в свои права. В кювете цвели одуванчики, и кареглазая девушка в костюме джерси и голубом платочке, присев на пенечек, уже плела венок из желтых цветов.
– Или ждать, или в город идти, – сказал шофер.
– Может, мимо кто проедет? – выразил надежду невысокий плотный белобрысый мужчина с редкими блестящими волосами, еле закрывающими лысину. – Если проедет, мы из города помощь пришлем.
Говорил он авторитетно, но с некоторой поспешностью в голосе, что свидетельствовало о мягкости и суетливости характера. Его лицо показалось молодому человеку знакомым, да и сам мужчина, закончив беседу с шофером, обернулся к нему и спросил прямо:
– Вот я к вам присматриваюсь с самой станции, а не могу определить. Вы в Гусляр едете?
– Разумеется, – ответил молодой человек. – А разве эта дорога еще куда-нибудь ведет?
– Нет, далее она не ведет, если не считать проселочных путей к соседним деревням, – ответил плотный блондин.
– Значит, я еду в Гусляр, – сказал молодой человек, большой сторонник формальной логики в речи и поступках.
– И надолго?
– В отпуск, – сказал молодой человек. – Мне ваше лицо также знакомо.
– А на какой улице в Великом Гусляре вы собираетесь остановиться?
– На своей, – сказал молодой человек, показав в улыбке ровные белые зубы, которые особенно ярко выделялись на смуглом, загорелом и несколько изможденном лице.
– А точнее?
– На Пушкинской.
– Вот видите, – обрадовался плотный мужчина и наклонил голову так, что луч солнца отразился от его лысинки, попал в глаз девушке, создававшей венок из одуванчиков, и девушка зажмурилась. – А я что говорил?
Он радовался, как следователь, получивший при допросе упрямого свидетеля очень важные показания.
– А в каком доме вы остановитесь?
– В нашем, – сказал молодой человек, отходя к группе людей, изучавших сплюснутую шину.
– В шестнадцатом?
– В шестнадцатом.
– Я так и думал. Вы будете Георгий Боровков, Ложкин по матери.
– Он самый, – ответил молодой человек.
– А я – Корнелий Удалов, – сказал плотный блондин. – Помните ли вы меня – я вас в детстве качал на колене?
– Помню, – сказал молодой человек. – Ясно помню. И я у вас с колена упал. Вот шрам на переносице.
– Ох! – безмерно
