style="font-size:15px;"> Над городом Великий Гусляр гремели громкоговорители, исполняя жизнерадостные песни. Солнце прорывалось сквозь облака. Пионеры в белых рубашонках пробегали туда и сюда. Горожане потоками текли под транспарантами и лозунгами, натянутыми поперек улиц. Автобусы из-под приезжих гостей выстроились в ряд на площади, где раньше стояли торговые ряды, а теперь сквер и покрытый брезентом памятник землепроходцам. Сегодня, в день семисотпятидесятилетия города, памятник будет торжественно открыт.
Жильцы дома шестнадцать сидели во дворе вокруг стола, расшатанного игрой в домино, поджидали, пока жены кончат прихорашиваться, беседовали о прошлом и настоящем.
Корнелий Удалов, в белой рубашке и синем галстуке, причесанный на косой пробор, чтобы прикрыть лысину, оспаривал мнение Погосяна, что есть города лучше Гусляра.
– Например, Ереван, – говорил Погосян. – Две тысячи лет! Три тысячи лет! Пять тысяч лет на одном месте!
– Не в цифрах дело, – возражал Удалов. – Иван Грозный чуть было сюда столицу из Москвы не перевел.
– Неглупый человек был, – упорствовал Погосян. – Передумал.
– Опричники помешали.
– Я и говорю – разве опричники глупые были?
– Трудно с тобой разговаривать, – сознался Удалов. – Плохой ты патриот нашего родного города.
Старик Ложкин, в черном костюме, грудь в медалях и значках, согласился с Удаловым. Он обвел рукой вокруг и сказал:
– Недаром наши предки назвали Гусляр Великим.
– Сами жили, сами и назвали. Ереван никто великим не называл. Зачем называть? Каждая собака знает, – нашелся Погосян.
Разговор перешел на частности. Саша Грубин, который по случаю праздника причесался и побрился, слушал их, слушал и наконец вроде бы без отношения к разговору сказал:
– А славно бы заснуть и проснуться через двести лет. И поглядеть на наш Гусляр в отдаленном будущем.
Соседи прервали спор, подумали и согласились с Грубиным.
– С другой стороны, – добавил Удалов, – на двести лет назад тоже неплохо.
– Бери уж все семьсот, – сказал на это Василь Васильич. – Прибыл в древность, вокруг люди с копьями и стрелами, платят налоги древнему городу Киеву.
– Или татаро-монгольским захватчикам, – поправил Ложкин.
– Пускай захватчикам. Медведи вокруг бродят, олени, кабаны, бой-туры. Самогон из меда гонят.
– Так бы тебе и дали попробовать медового самогона, – возразил Грубин. – Они бы тебя сразу узнали.
– Как? – удивился Василь Васильич.
Все засмеялись, а Ложкин ответил:
– По одежде бы узнали. И по акценту. Они же на другом языке говорили, на древнеславянском.
– И вместо меда получил бы мечом по шее, – подытожил Грубин.
– Ладно, ладно! – не сдался Василь Васильич. – Неужели полагаете,
