чего весь тар-рарам – кар-рарам?! Вор-робей…» – отвернувшись, презрительно подумала Карла. Ею вновь овладело безразличие. Задрав клюв вверх, она зевнула, взмахнув несколько раз крыльями, и закрыла глаза. Воробьи её совершенно не интересовали. Суетливые, скандальные, они – воробьи – никогда не давали ей ни спокойно поесть, ни спокойно отдохнуть. Да ещё очень часто норовили стащить себе что-нибудь с её обеденного стола. Нет, воробьёв она тоже недолюбливала.
Лай не прекращался. Карла открыла глаза и глянула на хозяйку: «Ну, оторвись уже, наконец, от этой газеты и успокой свою кар-ракатицу!» Но женщина была слишком увлечена чтением и не обращала на лай никакого внимания. А собака, всё больше и больше распаляясь, постепенно приближалась к птенцу всё ближе, ближе… Оторопев от казавшейся ему огромной надвигавшейся собачьей пасти, птенец испугался и прерывисто запищал, зовя свою маму. Его писк ещё больше раззадорил собаку, и она, бросаясь на птенца, прямо-таки зашлась грозным непрерывным лаем. У Карлы настроение упало окончательно: «Ну, сколько это может продолжаться?!» Ей было жаль себя – бедную ворону-Карлу, вынужденную в такую ужасную жару терпеть весь этот шум-гам, в какой-то момент она даже начала сочувствовать воробьихе-матери, которую по возвращению в гнездо ждёт ужасная весть об исчезновении её «желторотика», а сильнее всего ей почему-то вдруг стало жалко самого несмышлёныша-птенца, хоть он и был, пусть маленький, но всё же – воробей. Ворону всё больше и больше раздражала эта неугомонная собака с её безразличной хозяйкой, разрушившие тишину и покой, царившие в сквере до их прихода. В последний раз, словно на что-то ещё надеясь, Карла глянула в сторону скамейки. «Этот кавар-рдак когда-нибудь прекратится или нет? Разве люди могут быть такими безразличными?» Терпение Карлы лопнуло. Она оттолкнулась от ветки, бесшумно спланировала прямо на собаку и, вцепившись когтями в спину, клюнула клювом первое, что подвернулось под клюв – блестящую медную заклёпку на ошейнике. От неожиданности собака на секунду опешила, но потом, забыв о птенце, испуганно подскочила и, резко крутнувшись, захотела схватить зубами, но ворона увернулась, и собачьи зубы лишь громко клацнули в воздухе. «Ах, вот ты как?! Ну, погоди же!» – разозлившаяся Карла со всей силы клюнула собаку прямо в центр чёрного носа, после чего, оттолкнувшись сильными лапами, в несколько взмахов крыльями снова оказалась в безопасности на своей излюбленной ветке. Собака от боли громко заскулила. «Таксюша, люба моя, кто посмел тебя обидеть? – хозяйка поднялась со скамейки и огляделась вокруг, но аллея было пуста. – Пчела укусила, наверное», – предположила хозяйка и, подобрав поводок, пошла с собакой к выходу из сквера.
«Давно бы так… А то ходят тут всякие… – нахохлившись, ворона втянула шею и вновь уставилась в пространство перед собой. – Вот, не верь после этого в вороньи приметы, – вздохнув, подумала Карла, закрывая глаза. – Клюв чешется – к др-раке!..»
Тушканчик
Армейскую службу Лейба проходил
