ничего не смог поделать. Исчез Удалов. Словно его и не было.
Тут поднялась Ксения Удалова. Она не смотрела по сторонам, да и на нее никто не смотрел. Словно робот, она двинулась следом за мужем.
– Какое счастье, – произнесла она в тот момент, когда ее грудь коснулась ствола растения гренадин.
И так, один за другим, в дерево вошли шестнадцать жителей Великого Гусляра.
Минц ничего не сделал. И не мог ничего сделать. Он понимал, что бессилен победить законы Галактики.
Только немые горькие слезы медленно стекали по его тугим щекам.
Снова затрещал мотор вертолета. Он шел низко, словно собирался пустить ракету.
И тогда, опомнившись, Минц побежал к себе, набрал номер секретного телефона воинской части и потребовал, чтобы приготовления к штурму инопланетного растения были прекращены. Там, в растении, люди.
– Оно их сожрало? – в ужасе спросил дежурный по части.
– Нет, – ответил Минц, глотая слезы, – они сами с ним слились. Теперь мы имеем дело не только – и не столько – с пришельцем, сколько с коллективом, в котором на каждого пришельца приходится больше десятка наших граждан.
Дежурный по части не поверил, и Минцу пришлось дозваниваться до Министерства обороны, благо у него там были друзья.
Бомбардировку Великого Гусляра было решено отложить до утра, а пока выслать квалифицированный десант.
Ах, как сладко и мирно было Удалову в чреве растения. Словно он, прожив на свете больше шести десятков лет, вернулся в утробу матери. Его мысли, слившись с мыслями растения, устремились к совершенству. Он понял, будучи частью Великой Яблони, какова высшая цель овладения Вселенной – всеобщее счастье, лишенное желаний и мелкой житейской суеты.
Удалов знал, что рядом с ним наслаждаются нирваной его соседи и иные жители Гусляра, которые, конечно, уже не жители этого безумного городишки, а атомы, молекулы великого Растения.
Коллективным взором Удалов и прочие молекулы Растения увидели, как с первыми лучами раннего солнца из дома вышел удрученный профессор Минц. Он был в драповом пальто, надвинутой на глаза шляпе и черных очках – ох и трудно добраться до него нашим семенам!
А Минц, в свою очередь, увидел такое, что чуть не рухнул на землю в беспамятстве.
За ночь дерево обзавелось плодами.
На его ветвях росли плоды, имевшие явное сходство с головами известных Минцу людей. Вот висит груша – головка Корнелия Ивановича. А в том, еще зеленом плоде можно угадать черты старика Ложкина. На лицах – сладкая отрешенность. Глаза закрыты. А улыбки! Улыбки у всех были схожи – это были улыбки небезызвестной Джоконды.
Минц осторожно постучал костяшкой пальца по щеке Удалова.
– Корнелий, ты меня слышишь? – спросил он.
Плод не реагировал.
Минц подергал за грушу. Удалов крепко висел на черенке, который поднимался из его
