много старше нас, уже работал на стройках прорабом и, решив получить высшее инженерное образование, поступил в наш институт. У него была жена и дочь пяти-шести лет. Встречались мы только в институте, так как эти двое не работали у Молотилова. Услышав, что я называю Никитина и Полянского по фамилиям, Ружанский возмутился и настоял, чтобы я называла их по именам — Коля и Аркаша, однако переходить на «ты» я отказалась.
Таким образом, вокруг меня вращались четверо, и мы составляли дружную компанию. Наши отношения сохранялись не только на протяжении всех студенческих лет, но и многие последующие годы.
Я была так занята в этом учебном году из-за своей идеи набрать сто семьдесят пять очков и перейти на четвертый курс, что не могла часто встречаться с Макой. Мака тоже была очень занята, так как, помимо того что старалась хорошо учиться, она еще занималась в музыкальной школе, где обучалась игре на рояле.
Работая у Молотилова в большой комнате, я стала получать по 2 рубля в час, как и остальные студенты, и стала чувствовать себя спокойнее и увереннее. Но, Боже, как я была занята! У меня не было времени сходить в кино или театр, заняться физкультурой, прочитать хорошую книгу. И мне казалось, что у меня вообще не было молодости.
После окончания первого курса мы с Макой решили, что будем учиться на архитектурном отделении, то есть с уклоном на гражданское строительство. И уже на втором курсе мы начали ходить на занятия по рисунку и по теням и перспективе. Мы сделали по одному проекту жилого деревянного дома, где я использовала планировку нашего дома в Красном Яре. Другие проекты — жилой дом городского типа из кирпича и затем здание городского назначения — надо было делать позже.
Подошло время, когда студенты третьего курса должны были выбрать отделение, на котором они хотят учиться дальше, — это означало окончательный выбор специальности. С этой целью проходило общее собрание студентов, которое проводил декан нашего факультета профессор Георгий Васильевич Ульянинский. Хотя я и числилась на втором курсе, но пришла на это собрание, потому что уже сдала экзамены по многим предметам третьего курса и собиралась до конца учебного года сдать почти все. Рассказывая нам о разных специальностях, Ульянинский вдруг произнес фразу: «За восемь лет моего деканства у меня на отделении мостов и фабрично-заводских конструкций не было ни одной студентки. Женщины обычно не в ладу с математикой». Услышав это, я просто вскипела от негодования. Можно ли было сказать такое мне, любившей математику со школьной скамьи и знавшей ее так, что я, если бы захотела, могла поступить на математическое отделение университета? На другой же день я пришла в деканат и записалась на отделение мостов и фабрично-заводских конструкций. Я хотела доказать профессору Ульянинскому, что женщины бывают в ладу с математикой. Выйдя из деканата, я пришла в ужас. Что я наделала? Как я скажу Маке, что ухожу на другое отделение? И еще некоторое время я ходила с Макой на занятия по рисунку и теням
