что попадались по дороге, не пришлась так по душе, как Аскланделла.
— Да? — спросил я. — А Лиутгарда?
— Это огонь, — согласился он. — Это необыкновенная женщина!
— А ваша Аскланделла?
Он взглянул на мое лицо, чуть смутился.
— Ну, конечно, ваше высочество, мы восхищались всякими женщинами, что естественно… как умными, красивыми, так и особенными, как принцесса Лиутгарда, но когда появилась Аскланделла, все ощутили разницу.
Я сказал язвительно:
— Еще бы, дочь императора!
— Нет, — возразил он, — в ней есть, как бы сказать мягче, чтобы не задеть ваше и без того поляганное самолюбие, подлинное величие.
— Ого!
— Это важнее, — сказал он, — даже императорского титула. Остальные принцессы перед нею, что воробьи перед гусем. Даже лебедём. Наши все чувствуют, вот и Норберт к ней прислушивается весьма почтительно.
— Норберт? — переспросил я в тревоге. — Вы все с ума посходили. Где она сейчас? Я хочу прямо сейчас задушить ее собственными руками!
Он, отставив кубок, правда уже пустой, с готовностью поднялся, учтиво поклонился.
— Ваше высочество, она с утра ведет прием.
Я спросил с тяжелым сарказмом:
— Послов?
— И послов тоже, — ответил он, — но по большей части местной мелочи… Все-таки у нас армия, равновесие в королевстве нарушено, то и дело происходят некоторые… я бы не назвал их бесчинствами, а так, пустяковые эксцессы…
— Например?
— То таверну разнесут, — объяснил он, — то городишко какой сожгут, то чью-то дочь от знатных родителей умыкнут…
Я рыкнул:
— А почему не, скажем, Клемент разбирается?.. Ладно, сам знаю, он всех поубивает для торжества справедливости. А вы, граф?
Он ответил с достоинством:
— Я же вице-канцлер вашей милостью, как я могу?.. У меня другие дела. Хотя пока еще и не понял, какие… Так вы идете, ваше высочество? Или же в благородной задумчивости…
Я наконец отставил кубок и поднялся.
— Идемте, граф. И не вздумайте меня хватать за руки! Это будет государственная измена, предупреждаю по своей непонятной доброте.
По роскошным и празднично освещенным залам барон Герберт Оберштайн, явно исполняющий роль секретаря, хотя и непонятно почему и с какого перепугу, ведет за собой богато и со вкусом одетых лордов, полных еще не спеси, но осознания своей значимости и могущества.
Я остановился и придержал Альбрехта, наблюдая, как у входа в малый кабинет их встретил слуга в одеждах королевских цветов, поклонился и сказал негромко:
— Она вас примет.
Сэр Герберт обернулся к лордам.
— Минутку, я представлю вас.
Я подумал с одобрением: хорошо, обходимся без церемониймейстера. Правда, теперь поневоле…
Сэр
