сказал я счастливо, — мы дома.
Отец Велизариус подтвердил:
— Дома. Вы очень хорошо сказали, брат паладин. Вы наконец-то дома.
Рядом с ним я увидел лица брата Жака, отца Муассака, Ромуальда, Мальбраха и, конечно же, приора Кроссбрина.
Все смотрят в радостном изумлении и с такими благостно-счастливыми лицами, что я крякнул и смолчал.
Отец Велизариус сказал ликующе:
— Пойдемте к аббату! Это великое событие.
Аббат тоже узнал о нас раньше, чем мы ввалились в приемную, сам вышел навстречу, обнял Сигизмунда, а потом меня сухими кузнечиковыми лапками перекрестил и сказал с чувством:
— Господь услышал наши молитвы! Братья, заходите, располагайтесь, послушаем рассказ наших подвижников.
Рассказывать пришлось мне, хотя я пытался перепихнуть эту честь на Сигизмунда. Однако священники сочли, что он в своей восторженности и любви к Христу будет неточен, многое наверняка не заметил, а что заметил, оценит неправильно. А вот я, человек черствый, ну, спасибо, многое рассажу такого, что они сами могли не знать или не заметить.
— Стена, — сказал я, — воздвигнутая с помощью святых молитв сильнейших чудотворцев монастыря и Храма… теперь это я вижу воочию, пока что держится.
Аббат спросил слабым голосом:
— И насколько прочна? На ваш взгляд?
Я вспомнил, как одно прикосновение к ней едва не вывернуло наизнанку, сказал поспешно:
— Для всех нечистых душ непроходима! Абсолютно!.. А так вообще-то весьма хлипкая.
Он взглянул на меня остро и зачем-то уточнил:
— А сломать ее с той стороны…
Я покачал головой.
— Мы с Сигизмундом неплохо проредили ряды наиболее воинственных демонов. А те, что простые рудокопатели или таскатели руды, — нам неопасны.
— Значит, — сказал отец Ансельм, — какое-то время у нас еще есть.
— А за это время, — добавил отец Ромуальд, — кое-что закончить успеем. Хорошо, брат паладин…
Я продолжил быстро:
— Простите, что напоминаю, но они знают о нас больше, чем мы думаем. У нас цель — спасти мир от зла, а у них все проще — прорваться к нам и всех уничтожить. Потому мы ими не интересуемся, отгородившись святой стеной, а они интересуются нами еще как! И собирают о нас все, что могут собрать.
Отец Кроссбрин буркнул:
— Много они могут насобирать!
— Много, — ответил я. — Даже из рая в ад могут быть перебежчики!
Наступило мертвое молчание, все перестали даже шевелиться, ожидая объяснения.
Аббат сказал устало:
— Я о таком не слышал.
— Здесь не из рая, — поправил я сам себя, — но этот Храм для меня почти что рай, настолько свят и чист.
Кроссбрин сказал с неприязнью:
— От нас тоже никто не перебегал!
