м шепотом проорала ей в ухо Анька. Поезд как раз подбирал на станции очередную порцию пассажиров. В тишине весть разнеслась по вагону. Близстоящий народ начал заинтересованно оглядываться по сторонам в поисках бюста. Хозяйка вышеупомянутого бюста с горделивой отстраненностью начала увлеченно читать рекламные надписи на стенах вагона. Бюст, обтянутый кожаной курткой, она на всякий случай выпятила так, чтобы разглядеть могли все желающие.
– Ужас, правда? – продолжила Фингалова, не получив от Нади вербальной поддержки. – Представляешь, какой он в старости будет. Страшно подумать. Хорошо, что у нас не так, да?
И Надя, и обладательница бюста посмотрели на Аньку с одинаковой ненавистью.
Если вдуматься, подругами они не были. Более того, слегка чокнутая Анька уравновешенную Надю иногда невероятно раздражала своими дикими рассуждениями и непредсказуемым поведением. Но зато на фоне Фингаловой блеклая Надежда слегка выигрывала. Однако дело было даже не в этом. Надя вынуждена была признать, что их роднил один весьма неприятный факт: обе «засиделись в девках». Все Надины подруги уже давно находились в состоянии гражданского или законного брака. Или просто счастливыми мотыльками порхали при очередном бойфренде. Худенькую невзрачную Надежду счастье и мужики обходили стороной. К двадцати пяти годам она своим умом дошла до несколько сомнительной мудрости: термины «мужчина» и «счастье» тождественны. Подруги, бывшие счастливыми обладательницами представителей противоположного пола, тщетно старались ее разубедить. Если их слушать, то выходило, что мужчина в доме хуже прорванной канализации и страшнее атомной войны. Их глупые доводы казались Надюше тщетным враньем у постели умирающего. Да, приобретение стихийного бедствия под названием «мужчина» даже во временное пользование Надюше не светило. Никто никогда не позарится на невысокую худышку с невыразительной фигурой и тугой монашеской косичкой. Безуспешные попытки девушки сменить имидж ни к чему не привели. Многократно перекрашенные волосы приобрели непередаваемо убогий цвет и после укладки держали форму ровно полчаса, после чего превращались в нечто чудовищное; вкладыши из лифчика вываливались, а дешевая косметика только уродовала бледное лицо.
– Ты не переживай, – утешила как-то Надюшу Анька. – И для таких, как мы, найдется пара.
Лучше бы Фингалова молчала! Надежда никак не предполагала, что ее можно объединить с Анькой по внешним признакам. Курносое недоразумение ростом даже меньше полутора метров, с глазками-буравчиками, жидким коротким хвостиком и стаей тараканов в голове, оказывается, считало себя равным ей, Надежде Иванцовой. С другой стороны, может, это Надя была слишком высокого мнения о себе? А что, если мужчины не видят между ними разницы? Думать об этом категорически не хотелось.
– Сегодня хороший день, – скосив глаза к носу, сообщила Анька. – День новых дел и знакомств.
Анька всегда косила, когда сообщала нечто, на ее взгляд, важное. В связи с неполадками в личной жизни она увлеченно читала гороскопы, отличавшиеся друг от друга как поганки в лесу, поэтому мадемуазель Фингалова выбирала наиболее оптимистические прогнозы и всякий раз страшно разочаровывалась, когда они не сбывались.
– Надо завести личного астролога, но это дорого, – вздыхала Анька, упоенно вычитывая в очередном календаре прогноз на счастье. Прогноз был, счастья не было.
Поезд резко затормозил, и Фингалова уткнулась носом в Надину куртку, оставив на груди жирный след малиновой помады.
– Даже пикантно получилось, – оробела Анька. – Как раз… э-э-э-э… акцентирует внимание на вторичных половых признаках.
Надя стиснула зубы и отвернулась. Страшно хотелось дать Аньке в глаз, чтобы подружка на сто процентов оправдала свою невероятную фамилию.
Кстати, почему взрослая девица, двадцати шести лет от роду, в здравом или почти здравом уме, до сих пор не поменяла фамилию на что-нибудь приличное, Надя совершенно не понимала. Анькину убежденность в том, что она в ближайшее время выйдет замуж, вот тогда и сменит, Надежда категорически не разделяла.
Неожиданно ледяной сентябрьский ветер мел по проспекту желтые листья, бумажные обрывки и прочий мусор. Вслед за ветром к месту дискотеки стекалась молодежь. Надя зябко поежилась, чувствуя себя среди юных барышень корявым пнем на фиалковой поляне.
– Не дрейфь, – смело гоготнула Анька. – Сюда иногда и нормальные мужики в возрасте заходят.
На взгляд Нади, нормальному мужику в таком месте делать нечего, а престарелый ловелас, падкий на свежатину, ей сто лет был не нужен. В который раз спросив себя, зачем она поперлась на столь неподходящее возрасту и статусу мероприятие, Надежда отважно шагнула в вестибюль клуба.
Из того, что с натягом можно было бы отнести к противоположному полу, имелась лишь пестрая группка сопливых юнцов в полуспущенных штанах.
Тяжело вздохнув, Надя начала стягивать куртку. Надеяться
