лещадные плиты.
В заключение описания Фермы – краткое добавление о том, что еще было в здании на июль 1869 г.
В кухне с оштукатуренными и побеленными потолками стояли изразцовая «духовая печь» и очаг с плитой. Людские разделялись одной капитальной стеной и двумя «филенчатыми переборками». В девичьей стены оклеены обоями, потолок беленый. В парадных комнатах стены, потолки и карнизы – оштукатурены, полы паркетные, дубовые, как и плинтуса.
Ферма имела «особый сад». Общая площадь участка, занимаемого Фермой в 1870 г., равнялась 0,66 га.
Один из эпизодов на Ферме, имевший место летом 1825 г. Из «Записок» С.Н. Глинки[211]: «Дача Никитина была подле Екатерингофа, и мы под вечер отправились туда. Едва сделали мы несколько шагов по саду, граф Милорадович бросился ко мне с распростертыми руками и, обнимая меня, кричал по-французски:
– Вы забыли! Забыли меня! <…>
– Видели ли вы бессмертный памятник императора Александра Благословенного на Петергофской дороге, который он устроил после наводнения?
Я отвечал отрицательно.
– О, поезжайте! – воскликнул граф, – поезжайте! Я пришлю к вам мою коляску! C’est un monument vers le ciel; vous voirez le triomphe de Ihumanité! Боже мой! Я каждый день по несколько раз езжу восхищаться заботами о человечестве великой души императора Александра.
После наводнения 1824-го покойный государь приказал по Петергофской дороге при постройке там возвысить две пострадавшие деревни, чтобы впредь вода не причиняла им никакого разорения.
Спешу туда в коляске графа. Спрашиваю кучера:
– Давно ли был тут граф Милорадович?
Слышу ответ:
– Никогда.
Это поразило меня, и я, отпустив коляску графа, не поехал к нему».
Два пояснения к тексту, прежде чем продолжить.
Так как знание графом М.А. Милорадовичем разговорного французского языка было, по оценке современников, в буквальном смысле анекдотическим, то даю один из вариантов перевода, учитывая, что граф говорил, восклицая, о «бессмертном памятнике»: «Се – монумент небесам; вы увидите триумф человечества!».
О пострадавших деревнях С.Н. Глинка написал отдельно, в 1825 г.: «В обоих сих деревнях сделаны насыпи наровне с возвышением воды бывшаго наводнения; на сих прочных насыпях строются новые красивые и хозяйственные домы на каменном основании, или на столбах в три аршин и более <…> Деревня Емельяновка отстраивается рядами по улице. Некоторые из домов одноетажные на осьми сажениях с мезонином… Там строятся также и двухэтажные домы на четырех саженях»[212].
Далее С.Н. Глинка пишет: «Узнав, что он [М.А. Милорадович – В. Х.] в Екатерингофе, иду в канцелярию, беру подорожную, еду в Екатерингоф. Застаю графа на крыльце у большой залы. <…>
Приказав заготовить завтрак, граф пригласил меня с собой на балкон, обращенный к заливу. Он сел на правую сторону к заливу, а я на левую. Не знаю, для чего, указывая рукою на Стрельну, мелькавшую вдали, он сказал:
См.:
