высочеству, и смею вас заверить, камзол главного ловчего был бы мне более к лицу, чем этому долговязому привидению. Ах да, я сначала было и не заметил, а у него еще и борода рыжая, это его особенно красит.
– Я еще ни от кого не слышал, – возразил герцог Анжуйский, – что только красавцы, отлитые по образцу Аполлона или Антиноя,[32] могут рассчитывать на придворную должность.
– Удивительно, – ответил Бюсси, сохраняя полнейшее хладнокровие. – Неужели вы этого не слышали?
– Для меня важно сердце, а не лицо, услуги, действительно оказанные, а не только обещанные.
– Ваше высочество может подумать, что я чрезмерно любопытен, – сказал Бюсси, – но я тщетно пытаюсь понять, какую такую услугу мог оказать вам этот Монсоро.
– Ах, Бюсси, – раздраженно заметил герцог, – вы правы: вы весьма любопытны, даже слишком любопытны.
– Вот они, принцы! – воскликнул Бюсси со своей обычной непринужденностью. – Сами всегда спрашивают, и приходится отвечать им на все вопросы, а попробуйте вы один-единственный раз у них чего-нибудь спросить – они не удостоят вас ответом.
– Это правда, – сказал герцог Анжуйский, – но знаешь, что нужно сделать, если ты хочешь получить ответ?
– Нет, не знаю.
– Обратись к самому господину де Монсоро.
– И верно, – сказал Бюсси, – ей-богу, вы правы, монсеньор. К тому же он всего лишь простой дворянин, и если он мне не ответит, я могу прибегнуть еще к одному средству.
– Какому же?
– Назвать его наглецом.
С этими словами Бюсси повернулся спиной к принцу и, без долгих раздумий, на глазах у своих друзей, держа шляпу в руке, поскакал к графу Монсоро; граф восседал на коне посредине поляны, представляя собой мишень для любопытных глаз, и с удивительной выдержкой ожидал появления короля, которое освободило бы его от тяжести прямых взглядов, падавших на него со всех сторон.
При виде Бюсси, приближавшегося к нему с веселым лицом, улыбкой на устах и шляпой в руке, главный ловчий позволил себе немного расслабиться.
– Прошу прощения, сударь, – обратился к нему Бюсси, – но я вижу вас в полнейшем одиночестве. Неужели благодаря оказанной вам милости вы удосужились приобрести здесь столько же врагов, сколько могли бы иметь друзей за неделю до вашего назначения главным ловчим?
– Ей-богу, любезный граф, – ответил сеньор де Монсоро, – присягать в этом я не стал бы, но пари держать могу. Однако же позвольте узнать, что побудило вас оказать мне честь и нарушить мое уединение?
– Черт побери, – смело сказал Бюсси, – я действую, побуждаемый великим восхищением перед вами, которое внушил мне герцог Анжуйский.
– Каким образом?
– Рассказав о вашем подвиге, том самом, за который вам была пожалована должность главного ловчего.
Граф де Монсоро
