сейчас главное, что они дадут знать всем постам: следует начать розыск высокой русоволосой женщины в серой дубленой куртке, черных брюках и черных сапогах на высоком каблуке. То есть именно той, которая лежит сейчас на заднем сиденье долоховского джипа.
Он обернулся на ходу и бросил любопытный взгляд на ее бледное лицо.
Убийца, значит. Ну-ну…
И менты с Владимирского вокзала, и все прочие, кому проводница сообщит о случившемся, будут убеждены: какого-то мужчину в третьем купе восьмого вагона экспресса «Ярмарка» прикончила искомая Ярушкина Е. Д. И все предыдущие и дальнейшие события они будут толковать, исходя именно из этого посыла. Однако ни один из этих простых ребяток даже не додумался спросить у проводницы: почему она так уверена, что убийство пассажира совершила Ярушкина Е. Д.? Почему сообщала об этом столь убежденно? Видела сам процесс? Каким образом в ее рассказ затесалась фразочка: «Успела одеться, вышла из купе и даже полвагона прошла, но тут меня увидела и потеряла голову. Бросилась бежать. Я за ней…»
Судя по этим словам, проводница встретила Ярушкину на полпути к выходу из вагона. Почему же стала ее преследовать? Ведь якобы не знала, что перед ней убийца («Я еще не знала тогда, что у меня в третьем купе труп»)! Дальше – насчет того, что Ярушкина успела одеться. Почему проводница убеждена, что убийство произошло, когда эта женщина была еще раздета? Опять же – видела процесс своими глазами? Тогда почему не помешала злодейке? Почему не подняла страшный шум, не вызвала немедленно поездную милицейскую бригаду, а явилась в вокзальное отделение сама? Судя по ее словам, ни один человек в «Ярмарке» не знает о случившемся? Откуда такая потребность как можно дольше сохранять происшедшее в тайне от всех в поезде – кроме вокзальных ментов, которым можно скормить уже готовую к употреблению версию?
В принципе Долохов понимал, что на его вопросы можно легко найти убедительные ответы. Тайну случившегося проводница хотела сохранить потому, что опасалась паники и скандала. Поездную охранную бригаду не вызвала либо по этой же причине, либо просто не доверяла ей – по каким-то неизвестным обстоятельствам. О том, что пассажирка успела одеться, сказала, просто размышляя логически: ведь люди спят даже в поезде относительно раздетыми, а тут вдруг женщина оказалась в куртке, в сапогах. Преследовать ее проводница начала, вполне возможно, оттого, что приняла за ночную воровку, которая шастает по купе и грабит спящих.
Если даже у вокзальных оперов и возникали сомнения, то они наверняка объяснили себе все эти несуразицы именно так. Странно только, почему никто из них не спросил: да неужели беглянка так запросто смогла открыть запертую на особый ключ вагонную дверь, чтобы выпрыгнуть? Или проводница – по рассеянности, что ли? – забыла ее замкнуть? Или у этой Ярушкиной был ключ? Кстати, а почему бы и нет?..
«Все, все объяснимо с точки зрения логики, – рассеянно подумал Долохов. – Кроме одного: я сам видел, как женщину выбросили
