кивнул и сел.
− Жду ваших вопросов.
− Откуда вы знаете Малку?
− Социальные службы прикрепили ее к моим младшим брату и сестре. У них инвалидность.
Ну вот, не успели начать разговаривать, он уже рассказывает мне далеко не все. Или он хочет меня уверить, что Малка звонит всем своим подопечным, находясь в отпуске за пределами страны? Это, между прочим, очень небесплатно. Но настраивать его против себя тоже не самый лучший вариант. Интуиция, отточенная годами следственной работы, подсказала мне, что реверансы и намеки выведут его из себя и не вызовут ничего, кроме презрения. А вот прямой, хоть и бестактный вопрос ему скорее понравится.
− А какие-нибудь другие отношения вас связывали?
Ответом мне послужили резко вскинутая голова, сжатые челюсти и глаза, вдруг потемневшие от расширившихся зрачков.
− Да, я ее полюбил. И не перестал, даже когда она пропала.
− А она вас?
Он расстегнул карман на штанине и извлек оттуда стандартный сборник псалмов. Раскрыл, вытащил оттуда сложенный вдвое кусок картона и протянул мне.
− Вот это она сделала для меня.
Я раскрыла и увидела два рисунка – миниатюры величиной с ладонь, каждая деталь тщательно выписана, но при этом вся картина в движении. На левом развороте пикировал вниз, свернув тело тугими кольцами и сверкая выпученными глазами, китайский дракон в сине-золотой чешуе. На правом из снопа пламени и фонтана искр одним движением выпархивал феникс, похожий на колибри.
− И вот еще.
Он расстегнул нагрудный карман и достал маленький гребень йеменской работы – бирюза с серебром.
− Она просила, чтобы я припаял. Тут отскочило.
− Так Малка тоже была к вам неравнодушна?
Его надменное лицо передернулось и застыло.
− Вы же детектив. Ваша работа делать заключения на основании фактов. У вас мало фактов?
− А о чем вы говорили в последний раз?
− О размежевании.
− О чем, простите?
− О выселении евреев из Газы. Я сказал, что не стану в этом участвовать. Лучше бы я больше ее слушал и молчал.
− А она что-нибудь сказала? Что-нибудь про свои планы?
− Встречать меня после сборов. Это был единственный план, которым она со мной поделилась.
Похоже, ничего нового он мне не скажет. Он знает меньше моего.
− Боюсь, что у меня нет информации, которая была бы вам полезной, – озвучил он мои мысли. – Лучше бы я ее удержал, запер где-нибудь. Пусть бы ненавидела меня, пусть бросила. Но была бы жива.
Да, похоже, тут действительно все было серьезно, во всяком случае, с его колокольни. Скажи я ему сейчас, что Малка жива, здорова и счастлива с другим, он бы вздохнул с облегчением. Я поколебалась, но все-таки оставила ему карточку со своими телефонами. Что-то подсказало
