позволив стянуть с себя трусики. Глядя, как между колен, до прозрачности натягивая материю платья, катается небольшой твердый шар (будто бы у нее только что родился ребенок) Анжела наконец дала волю собственным слезам. В этот момент Лера навсегда ушла из ее жизни, тем более, что она выполнила свою эпизодическую роль связной.
Наутро Анжела отважилась пойти в институт: люди горели ровно, не было такого феерического цветения, такого ядерного полыхания тел, как в первые дни. Опасение, что дар внезапно пропадет, исчезло: свет был ровный и продолжительный, ей уже трудно было представить жизнь до преображения, в мире лишь внешних красок…
Раз вечером, придя домой, Анжела бросилась, не раздеваясь, на кровать и долго, восхищенно, взасос целовала небесный камень.
9
Как-то ночью Мыши долго не было дома, Анжела испытывала странное беспокойство, легкие боли внизу живота, внезапно все кончилось – как отпустило… Вернулась Мышь, сияющая, грязная, чуть пьяная.
– Представить не можешь, где я была, – блаженно сказала она, вытягиваясь под одеялом.
Анжела не стала спрашивать, она увидела внутри Мыши, в паху от губ до матки – серебристый треугольник. Анжела лежала, приподнявшись на локтях, и пристально изучала девушку. Анжела представила, как Мышь стучится в дверь Мэлора, и Мэлор, ласково светясь, встречает ее, потому что она званна. Мышь разбегается и прыгает к нему на колени, маленькая, уютная, кротко свернувшаяся в клубок мышь. Анжела не знала, как это происходит, но хорошо представляла себе, уяснив основной принцип.
Мэлор заводит руку ей под платье и чувствительно касается самого горячего места девушки. Она полыхает чисто алым, струя темносинего света проходит сквозь ее тело, от одной его ладони до другой. Она выгибает спину, кокетливо открывает рот, округляет губы. Мэлор розовеет, одновременно внизу живота появляется желтое, разливается, в брюшной полости подпирает легкие. Двое торопливо ласкают друг друга, раздевают, опускаются на ковер, на великолепный зеленый ковер, синтетический, с колючей спиной… Желтое разлилось уже и в ней, два цвета отождествлены, при каждом движении они перекачивают это друг в друга, туда и обратно, словно живую подвижную жидкость. Взрыв – оба огненножелтые, озаряют комнату, замерли в дрожащем желании остановить момент. Потом опять тьма, ритмическое мерцание, мелко кивает с потолка тактичный индюк… И теперь в ней живет этот серебряный остывающий треугольник, вернее даже конус, медленно вращающийся конус.
В институте это встретилось еще у двух девушек – бледный, почти исчезнувший конус Мэлора. Анжела внимательно всматривалась в них, погрызывая ноготь большого пальца. Все трое были разные, совсем не подходящие под понятие какого-то определенного женского типа, по которому можно было установить вкус автора.
Через день на улице Анжела увидела незнакомую девушку с ярким, быстро вращающимся конусом Мэлора. Она шла плавно, чуть больше чем надо покачивая бедрами. Складка ее темнокрасного плаща шельмовала туда-сюда.
Анжела
