ревности... Это только в кино и книгах рассказывается о жутких и загадочных преступлениях, разгадать которые под силу только хитроумному сыщику.
Но Саше не было легче от того, что тайну смерти ее матери разгадали легко и быстро. Весь кошмар заключался в том, что ее родной отец убил ее родную мать. Приревновал к кому-то – и зарезал.
Вот так, запросто... О малолетней дочери папаша даже не подумал!
Отца посадили. Сидел он в тюрьме долго, лет двенадцать или четырнадцать... Саша не знала точно, поскольку его судьбой не интересовалась. А еще потому, что сам родитель после своей отсидки домой так и не заглянул. Жил где-то там, у кого-то там... Ни разу за столько лет не испытав желания встретиться с дочкой!
Но Сашу подобное равнодушие не шокировало. Даже в каком-то смысле радовало... И слава богу, что она не видела папашу – а то сама бы его убила невзначай!
Воспитывала Сашу двоюродная бабушка. Женщина простая, добрая, одинокая. Она была очень привязана к девочке – в этом смысле Саше повезло, конечно. Ее любили, она не знала всех тягот абсолютного сиротства. Повезло-то повезло, но легче от этого не было...
Сколько себя осознавала, Саша всегда тосковала по матери. Хоть ей и было тогда три года, когда убили мать, но она смутно помнила – юную женщину с тонкими руками и копной темных волос, от которой пахнет чем-то родным – когда утыкаешься в нее всем лицом, всем телом.
Помнила ее голос:
– Сашурочка моя родненькая!
Руки женщины, точно крылья, накрывали Сашу, прятали от всего мира. Потом кто-то нехороший разомкнул эти крылья, отнял у Саши все запахи и звуки, отнял все.
Иногда Саше казалось, что она помнит и бабушку, родную бабушку. В чем-то темном, цветастом, бабушка взволнованно говорит о чем-то своей дочери (маме Саши), разводя руками. Говорит и говорит, говорит и говорит... Наверное, бабушка была далеко не молчуньей.
Саша очнулась от печальных мыслей только тогда, когда раздался звонок в дверь.
Это был Бородин – с огромным букетом цветов.
– Ждала?
– Ждала! – выдохнула Саша и повисла на нем. В этот раз Бородин был одет проще – джинсы, льняной пиджак. Он показался Саше таким красивым, таким милым, что она окончательно потеряла голову.
– Погоди, дай мне на тебя посмотреть... – он оторвал ее от себя, и вновь принялся изучать – пронзительным, жадным, изумленным взглядом.
– Что?
– Ты красивая... – словно в ответ на ее мысли, тоже пробормотал он. Затащил в комнату, усадил к себе на колени. – Ты мне очень нравишься... Какие у тебя руки, боже, какие руки... – он покрыл ее руки поцелуями – от кончиков пальцев до плеч. – А плечи!
Он рассматривал ее всю и всю покрывал поцелуями. Он словно поклонялся ей...
Такое фанатичное поклонение было приятно, и даже жутковато немного становилось... «Что он во мне нашел, чему так удивляется? Я совсем обычная... Обыкновенная женщина! – думала Саша, позволяя Бородину вертеть себя как угодно. –
