, а я смотрел на резвящегося Ворона и улыбался. Этот хитрющий жеребец опять меня обманул! Когда я пришел вывести его на пробежку и только зашел в конюшню – был вылизан его бархатистым языком. И ведь как он все проделал-то? Сделав два шага в конюшню, я оказался между стойлом и стеной; вот тут-то Ворон с карканьем и появился во всей своей красе. Он одним прыжком перегородил мне все пути к отступлению, своим боком прижав меня между стеной и стойлом, а потом, изогнув длинную шею, принялся за дело. Целую минуту я ничего не мог поделать! Конечно, мог бы, но, честно говоря, растерялся. Конь тоже не стал долго искушать судьбу и через минуту с веселым ржанием выскочил на улицу. Я даже не смог ему слова сказать! Ладно, пусть порезвится! А то зима выдалась снежная и холодная, мы с ним редко выезжали на прогулку, и большее время он находился в конюшне. А так – моя первая зимовка в собственном поместье прошла без серьезных происшествий. Случилось, правда, несколько неприятных моментов.
Первый – двоих моих крестьян задрал медведь. Одного – насмерть, а второго мужика удалось выходить. Но в том происшествии они сами виноваты. Им, видите ли, захотелось поохотиться! Притом, что охотниками они никогда не были! А тут сразу на косолапого пошли. Выживший рассказал, как все произошло. Они еще по осени, когда заготавливали дрова, приметили, как мишка делает подготовку к зимовке. Вот и решили разжиться медвежатинкой, да и подзаработать на его шкуре. Расспросили у бывалых охотников, как завалить косолапого «на берлоге», и отправились, когда снег уже улежался, а мишка должен был крепко спать. Делали все как надо, но вот только рогатина-то их не сумела сдержать рассерженного хозяина леса. Изготовляли рогатины эти горе-охотники сами, вот одна из них и не выдержала свирепого напора зверя. Тот, кто держал медведя, умер от одного удара лапой. Второму же повезло больше. Он, с небольшого расстояния, расстреливал мишку из лука; тем не менее уйти от разгневанного медведя ему не удалось. Получив раздирающий одежду и кожу удар когтями по спине, он отлетел на пару метров, а мишка, взревев на весь лес, умчался. Второй спасся благодаря моему смотрителю. В это время я зубрил очередной набор рун истинных и надеялся, что наконец-то смогу правильно написать эти руны. А ведь этим я большую часть зимы и занимался. Мне они стали даже по ночам сниться. Руны – это очень хорошо: ведь зная их предназначение, смогу создавать сложные артефакты. Но были и разочарования: читать книги истинных у меня пока получалось с трудом. Креун просто не сумел дать точного определения некоторым словам и фразам: он лишь знал, как это должно звучать на моем родном языке. Но с горем пополам кое-что прочесть и понять я мог. От воспоминаний меня передернуло, но все мучения – в прошлом, теперь могу с легкостью воспроизвести все сто двадцать рун; правда, не все их взаимосвязи запомнил. Вот только пока Креуну об этом знать незачем, а то опять устроит мне проверку знаний, которая плавно перейдет в его нравоучения и мою зубрежку… Да, а тогда я просто подпрыгнул на стуле, когда Креун воскликнул в моей голове:
– Рэн! С твоими крестьянами беда!
– Что? Что случилось? Откуда ты знаешь? – спросил я его.
– Я могу следить за ними по ауре, на такой случай у меня поставлена метка, – ответил он. – Одна аура угасла, вот и узнал о проблеме. Вторую ауру сразу же напитал угрозой всем хищникам, так как двуногих тут быть не должно.
– И что? – уточнил я у него, поспешно натягивая меховую куртку.
– Один твой человек ранен, второй, к сожалению, мертв. Они находятся где-то в лесу, наверное, поохотиться решили.
– Почему ты так решил?
– Рэн, – в голосе Креуна послышались нотки, осуждающие мою тупость, – зная, где находится аура, легко и мгновенно определю местонахождение человека, тем более на подконтрольной мне территории. Твой подданный, с угасшей аурой, как и раненый, находятся в лесу. Что им там еще делать, как не охотиться? Не грибы же собирать под метровыми сугробами?
– Ну уж прямо и метровыми, – пробубнил я на ходу, спеша в конюшню.
До моей деревеньки было рукой подать, но идти пешком не хотелось, да и дольше бы получилось. К тому же – вдруг потом на Вороне в лес придется ехать?
До деревеньки доскакал за десять минут, благо заставлял расчищать дорогу от поместья до обиталища крестьян. Они у меня еще и на территории поместья снег с большой площади убирали, чтобы Ворон спокойно мог порезвиться. Обрисовал старосте ситуацию, а там уже мужики все без моего непосредственного участия сделали. По следам горе-охотников в лес отправились и через пару часов принесли и раненого, и мертвого. На следующий день устроили облаву на зверя-подранка, которая завершилась без происшествий. На похоронах (а это моя первая потеря подданного) мне было не по себе. Очень неприятные ощущения. Я поморщился от воспоминаний. Семья покойного была немноголюдна, всего-то двое – отец да мать, но они и остальные бабы устроили такие завывания… Понять их можно, вот только сделать уже ничего нельзя, к сожалению. Да, я им пообещал, что они никогда ни в чем не будут нуждаться, но для всех остальных объявил, что если еще кто-то по дурости отправится к богам,
