мечи и сабли. Герой, обдумывая рисунок боя, на два удара горячего сердца замедлил шаг и с криком: «А-а-а, дарки!!!» – бросился на распоясавшихся подонков. Храбрый воин и мечи держал умело. Один над головой, второй, выставив вперед. Так написано в лучших учебниках по фехтованию «близнецами».
Силы схлестнулись. Долго одна не могла одолеть другую. Для героя это был неравный бой, но он дрался, как лев. А для тьмы мерзавцев и одинокий герой – крепкий орешек, если он настоящий. Нападали со всех сторон, а он умело защищался. Пропускал удары, измазался в крови, а все не сдавался! И мерзким глинотам досталось, их тоже покрыли ранения, и вот-вот должна была победить справедливость. Скорее, о боги! Боги услышали.
Вот один подонок свалился и быстро пополз от героя, вот главарь схватился за темя и взвыл, аки раненый коршун, а кровь ему взор застилала. Дух подлый, вонючий и мерзкий сломался о Дух справедливый! А рев главаря был услышан душонками трусов поганых. Глиноты, воя от страха, ринулись в стороны быстро. Вот их бы добить неотлучно! Но кончились силы героя, устало он встал на колено. И не было сил воскликнуть, светлых богов восхваляя, и сил не осталось окликнуть спасенную чистую деву. Судьба такова у героев, что только в поэмах красива, а в жизни невесты уходят, и та незаметно укрылась.
Долго, шатаясь, брел герой по проулку, зовя глупого единорога. Не геройской породы оказался зверь. Только перед освещенной улицей, а за время битвы успело стемнеть, к рыцарю подошел его черный скакун. Нагнул голову, извиняясь, и великодушный герой простил скотину. Вскочил в седло – и был таков. Умчался быстрее ветра и никому не расскажет о подвиге скромный герой!
Так выглядела небольшая заварушка глазами пьяного местного жителя с творческими наклонностями, и сама собой местами стала складываться поэма. Или ода, или песня. Он еще не до конца разобрался, а точнее, не протрезвел. А кроме него, случайного наблюдателя, присутствовали и неслучайные.
«На меня вышли, – рассуждал Рус. – Скорее всего, слуги Гелинии сболтнули лишнего. Нет, знали бы о разведчиках лоосок в ее доме, действовали бы гораздо серьезней. Точно не знали и устроили тупую проверку Хранящего, бывавшего в доме рядом с притоном. Надеюсь, я их успокоил. Я не тот Хранящий, который показал кузькину мать местным крутым».
Кроме пятерых бандюганов, косящих под глинотов, он из астрала заметил двоих следящих за схваткой, у одного из которых был маленький Знак. Предположительно наконечник стрелы.
«Надо изучить боевые Знаки на предмет их вида из астрала, – напомнил себе. – Ведь давно хотел. На всякий случай держали под прицелом, значит, уже думали о крутом Хранящем, возможно, воине-маге. Еще один наблюдатель или просто местный житель лежал пьяным. Судя по следам, давно лежал, минимум пару часов. Пацан убежал перед началом драки, девица – во время оной, но оба только спрятались, следили до конца. Никто по окончании не вышел. Ну и флаг им в руки», – под последней фразой Рус имел в виду всю местную «мафию», а не только находившихся рядом с местом событий.
Старые друзья: Пентей, генерал Месхитинского
