в жилом районе, где толпились многоквартирные дома. Они теснили друг друга, прижимались, крепко обнимали друг друга, как большие, тесно связанные, соединенные неразрывными узами семьи, обитающие в тесных комнатушках. Дом Жасмин стоял в конце переулка. Дэвид поднялся по задней лестнице, ведущей из сада в ее квартиру. Три раза коротко постучал и стал ждать.
Он вдруг подумал, что она не ответит. А ведь Жасмин любила его, как никто другой, и даже когда-то клялась, что так будет всегда.
Не надо было ее беспокоить! В глубине души Дэвид знал – ему незачем было сюда приходить. Слишком много боли он причинил людям. Иногда ему хотелось все изменить, но мудрая Жасмин однажды сказала, что легче сдвинуть гору, чем изменить характер человека. К лучшему или худшему, но он такой, какой есть. Теперь слишком поздно сожалеть об этом. Сейчас он держит в руках нечто особенное. Трепет волнения пробежал по телу, когда он вообразил открывшиеся перспективы и возможности.
Щелкнул замок, на пороге появилась женщина. Жасмин стояла в дверях. В черном платье, вместо обычных черных брюк. Он вспомнил время, когда она одевалась в такие яркие цвета, как на ее картинах, а лицо ее озарялось радостью, а в глазах горел огонек надежды. Теперь нет ничего, кроме тьмы – в глазах, в лице, в голосе, в квартире. Тяжелые благовония, которые она сжигала, мешали дышать. Иногда он спрашивал себя – не в трауре ли она, но у него было ощущение, что он знает ответ. Поэтому Дэвид не задавал вопросов, а она не объясняла.
– Ты не должен был приходить. Я просила тебя не делать этого, – сказала она хрипловатым грудным голосом.
Он спросил себя, как часто она разговаривает с кем-то – ее голос стал скрипучим и жестким. Он почувствовал укол вины, пронзивший самую душу. Это из-за него она стала такой? Если бы они никогда не встретились, как бы сложилась ее судьба?
– Я должен был прийти, – медленно проговорил он, заставляя себя сосредоточиться на предмете, который принес с собой.
– Как всегда за неделю до дня рождения Элизабет. Вот когда ты нуждаешься во мне. Но я больше не могу тебя утешить. Несправедливо с твоей стороны просить меня об этом.
Ее слова словно нож воткнулись в кровоточащее сердце.
– Речь не об Элизабет, – возразил он.
– Всегда о ней. Ты должен сейчас же уйти.
Дэвид не обратил внимания на гнев, зажегшийся в ее глазах.
– У меня есть дракон, очень похожий на того, который изображен на твоей картине, Жасмин.
Ее глаза расширились.
– Его не существует, ты это знаешь. Я видела его во сне.
– Позволь мне войти, и я покажу его тебе.
Жасмин колебалась.
– Если это повод…
– Да нет же. – Дэвид оглянулся через плечо, но никого не заметил, несмотря на возникшее неприятное чувство, что кто-то наблюдает за ним. Множество
