длинными зубами Семен Лукьянович Стрешнев. – У тебя, Никита Иванович, да и у тебя, Яков Куденетович, дворы-то на Москве вон какие! Дворни-то у каждого по полтыщи человек! Вот пусть ходят по Москве и рассказывают о благодетеле, о свет Борисе Ивановиче, каков он есть на самом деле, и его чародея пусть в разговорах не забывают.
– Ох, Бориска, Бориска! – засмеялся Романов. – У него с братом Глебом земли больше, чем у меня, а все хапает. Выпросил у царя два села на Волге. А села-то какие! Богатющие, купеческие! Лысково да Мурашкино.
– Ах ты, Господи! Ах ты, Господи! – разохался Семен Лукьянович, словно кошелек с деньгами потерял.
– А что же князя Никиты Одоевского нет? – внятным сильным голосом спросил Федор Иванович.
Все вздрогнули. Почудился прежний Шереметев, наитайнейший.
– В Москве обещал быть, – сказал князь Яков Куденетович. – Забот у него много. Сегодня Большой полк уходит в Белгород, государь Никиту Ивановича воеводой поставил. Бориска против крымского хана сеть плетет, а заодно и князя Одоевского – с царских глаз долой.
– Сегодня, говоришь, полк уходит? А мне болтали, что он уже ушел, первого февраля еще!
– Стрельцы, верно, первого февраля ушли, а дворянское ополчение, как всегда, промешкало. Пока собрались, пока снарядились – сегодня уходят.
– Морозову передышка, дворяне-то крикливые стали. Зубки у них режутся.
Все воззрились на старика. Федор Иванович, задрав бороду, разглядывал на потолке синий зайчик: узорные у Шереметева были стекла в рамах.
– Пейте меды! Самое время меды пить! – пригласил хозяин. – Вам теперь только это и осталось.
– Федор Иванович! – взвился князь Яков Куденетович. – Не обижай нас! Ты ведь и сам не у дел.
– Мое время минуло, – улыбнулся Шереметев. – И ваше тоже минуло.
– Да мы еще и у кормила-то не были! – грянул князь Яков Куденетович.
– Благодарите Бога, что от кормушки не гонят… Бориска вон как за дела принялся! У патриарха земли забирает в посад! Построить посад – построить стены для нового дома, и не знаю, найдется ли в том доме место для теперешнего боярства.
– Федор Иванович! – взмолился Романов.
– Дай Бог, чтоб все так и устроилось, как я вам сказал. Великое было бы дело! Да только Бориска нашего корня. И жаден как волк. Так что вы его не бойтесь. Он будет хватать, пока не уронит… Но, помяните мое слово, ваше время ушло.
– Загадками говоришь, Федор Иванович! – Боярин Романов досадливо двинул по столу тяжелую серебряную братину. – Время, оно с ногами, что ли? Куда оно подевалось? Как жили, так и живем. Куда, спрашиваю, ушло время-то?
– В небытие.
Семен Лукьянович прильнул к ковшу, зыркнув глазками по боярам. Дмитрий Мамстрюкович сидел неподвижно, сложив руки на толстом животе, – он все время так сидел, как в Думе. Яков Куденетович
