не сарказм – она была выше меня на голову и значительно шире в плечах.
– Боишься, – презрительно констатировала Груша.
– Да не боюсь я ничего!
И я вошел в ангар.
Внутри было почти пусто. Стояла платформа с какими-то железными ящиками-боксами, а больше ничего не было.
– И где же… – Я начал разворачиваться и понял, что попал в ловушку – Груша уже перегородила выход.
Нет, справа и слева от нее оставались еще небольшие пространства, и если дернуться с душой, то можно успеть… Но я решил, что рисковать не стоит.
Путь к отступлению был отрезан. А в руках у Груши появился плазменный сварник. Я не ошибся насчет того неприятного потрескивания.
– Давай проясним обстановку, – дружеским голосом сказала Груша. – А то потом поздно будет.
– Давай… – согласился я.
– Во-первых, научный, административный и всякий прочий руководитель экспедиции – я.
Груша нажала на гашетку сварника. Между электродами проскочила слепящая искра, запахло горелым воздухом.
– Что ты сказал? – спросила она.
– Я говорю – прекрасная идея. С твоим-то опытом…
Идти против системы – одно дело, но идти против такой вот особы… Короче, я не захотел с нашей красавицей связываться.
– Что ты там промямлил?
– Я говорю – ты здорово придумала. А что во-вторых?
– А во-вторых, то же самое, что и во-первых! Мне Майя Ивановна сказала, что ты хороший парень, она тебя мне рекомендовала…
Груша спрятала сварник за пояс.
Ну, спасибо! Спасибо, старший педагог Майя Ивановна Гучковская. Я вам этого никогда не забуду.
– Правда, она сказала, что ты немножко лентяй… – Груша задумчиво поглядела на свой здоровенный кулак. – Немножко лодырь…
– Я не лентяй, – тут же возразил я. – Я просто…
– Вот и хорошо, что ты просто, – перебила меня Груша и распорядилась: – Бери вон те ящики и грузи их на платформу.
«Вот дура!» – подумал я. И стал грузить ящики. Ящики были нетяжелые, но, видимо, научно ценные. Во всяком случае, в них что-то брякало.
Когда в одном из ящиков брякнуло погромче, Груша повернулась в мою сторону.
– Эй, ты! – рыкнула она. – Смотри у меня! Руки оторву!
– Вообще-то меня Тим зовут, – сказал я.
– Тимка, значит. Тимоня… – кивнула Груша. – Это хорошо. У меня так хомячка звали. Мерзкий был хомячишка, пакостный. В руку его возьмешь, а он сначала укусит, потом нагадит, затем снова укусит… Я его – чик-чик!
И она мне подмигнула.
Что означало ее «чик-чик» – выяснять мне совсем не хотелось. Но Тимке я посочувствовал. Любой, попав в руку Груши, на его месте поступил бы так, как поступил он.
– Грузи осторожно, пока я добрая! – прикрикнул научный и прочий руководитель.
Я продолжил
