ещё хранила свидетельство их любви.
Михаил завидел красный платок возлюбленной среди деревьев и ускорил шаг.
– Дашка… – задыхаясь от счастья видеть её, произнёс парень. – Дашка…
Девушка взмахнула ресницами.
– Заждалась… – простонала она, охваченная любовным нетерпением, и упала в объятия Михаила.
Парень покрыл поцелуями её лицо.
– Два дня тебя на видал, что целую вечность… Соскучился… – признался он. – А ты?
– Тоже…
Девушка ответила на страстный поцелуй и печально опустила глаза.
– Что с тобой? Аль обидел кто?
– Не-е-е… – протянула Даша. – Только тятя мой давича про тебя со мной говорил…
– Ругал? – поинтересовался Михаил.
Даша тяжело вздохнула.
– Не хвалил… – призналась она.
– А ты скажи бате своему, что я сговорился с Лыковым, что держит скобяную лавку на площади. Ему грамотный работник нужен. По началу приказчику помогать стану… Но а потом, как Бог даст. Денег поднакоплю – сыграем свадьбу по весне.
Девушка улыбнулась…
Михаил тянул с неё платок и губами прильнул к виску, туда, где пульсировала тонкая голубая жилка…
– Ой… – дёрнулась Даша. – Там кто-то есть… среди деревьев…
Михаил оглянулся, всмотрелся в жёлто-красную листву.
– Да нету никого… Померещилось тебе… Небось не батя твой по лесу шастает…
Даша хохотнула.
– Поди, поважнее у него дела есть…
Смеркалось… Зацелованная, утомлённая любовью Даша бежала домой. Её тело ещё хранило тепло рук Михаила.
Девушка открыла калитку и тотчас получила удар хворостиной пониже пояса. Она подскочила от неожиданности.
– Бесстыжая девка! С салазганом своим в лесу обжималась?! – ревел отец.
– Батя-я-я… – жалобно протянула Даша. – За что?..
– За то, что обабить себя дала оглоеду безродному! Венгеровы – никудышнее семя! Мужики кто спился, а кто и вовсе сгинул! Бабы ихние на себе всё хозяйство волокут! Ты такой судьбины хочешь? – ярился отец и хлестал дочь хворостиной куда придётся. Девка визжала, как резаная.
Наконец из дома появилась Дашкина мать.
– Господи! Позор-то какой! – простонала она. – Уже всё село лясы точит об том, как вы любитесь!
– Коли забрюхатеешь, – ревел отец, – голая к Мишке уйдёшь!!! Приданого не дам ни на грош! Всё равно промотает! Толку от него никакого нет, как от бати его пропащего…
Отец напоследок стегнул хворостиной дочь. Та с ненавистью зыркнула на отца.
– Глаза б твои бесстыжие повыкалывать! Да в помойную яму бросить!
– Батя-я-я… – снова взвыла Дашка.
– Тьфу на тебя… – не выдержал отец. – И замуж теперь никто не возьмёт порченную.
– Помилуй
