падают в руки исполнителей, слушателей, зрителей, читателей, неизбежно переходя в разряд бесценного культурного наследия человечества, становясь из великого искусства бессмертным.
Романная форма сложилась, когда человек выпал из сплоченного коллектива и на собственный страх и риск пустился вплавь по бурному житейскому морю. Такова рамка существования этого жанра, намеченная Сервантесом, Прево, Дефо, Свифтом и другими первопроходцами. В заданном ими формате роман существует вот уже четвертое столетие, демонстрируя поразительное долгожительство и способность изменяться, оставаясь собой, подобно человеку.
Все это время шло соревнование «правильных» романов с «неправильными», в сочинении которых особенно преуспели русские писатели последних двух столетий – будь то роман в стихах, поэма в прозе, роман-эпопея, экзистенциальный детектив, помесь библейской истории с советским фельетоном, роман-исследование и т. п.
О правильном романе Кортасар писал, что его можно, взяв в руку, перевернуть, как черепаху, чтобы изучить его двигательные части и способ сборки: где «голова», где «хвост», «пружина» действия, композиционный «замок».
Чехов не писал ни правильных романов, ни неправильных, поскольку считал, что в романе все нити повествования должны быть связаны и последовательно распутаны, и вся история должна быть досказана до конца, тогда как он в литературе более всего ценил недосказанность, сам не зная почему.
Борхес тоже не писал романов и даже заявил, что историй на свете всего-то четыре, что, конечно же, не так – их больше. Более того, одна и та же история может быть рассказана разными способами, – как «Госпожа Бовари» и «Анна Каренина», например, – и бессчетное число раз перелицовываться.
В свое время Жан-Жак Руссо вопрошал: что читателям наиболее интересно – поведение необыкновенных людей в обыкновенных ситуациях (как было тогда) или же поведение обыкновенных людей в необычайных ситуациях (как принято считать сегодня)?
Вскоре Вальтер Скотт изобрел способ помещать вымышленных героев в контекст достоверных исторических фактов, что на добрую сотню лет определило генеральный путь развития романа. В силу этого коронный жанр литературы Нового времени превратился в хорошо упакованный товар и в литературную машину по производству художественного вымысла, что не всех стало устраивать, и даже Толстой вдруг засомневался в своем высоком ремесле и ополчился почему-то на сочинительство Шекспира.
Пруст, Джойс и Кафка вознамерились, каждый на свой манер, подвести черту и похоронить этот жанр – и в итоге оставили нам неправильные великие романы, как памятник зловещих намерений лишить читателей тихих радостей безмятежного чтения.
Романы, как правильные, так и неправильные, продолжали писаться. Продолжал создаваться кодекс историй и набор человеческих типов, характерных для вида хомо сапиенс в целом и того или иного народа в частности. Скажи «Ленский», «Татьяна Ларина», «Манилов», «Ноздрев», «Базаров», «Раскольников», «Андрей Болконский» или «старик Болконский» – и все ясно без лишних слов и объяснений.
Сказка – ложь, да в ней намек. И сам роман как жанр, – как письмо и как чтение письма, – являет собой образец и пример ведения осмысленного существования в недружелюбном и небезопасном мире. И покуда этот жанр, – подобно черепахе в древнегреческой притче о состязании ее с Ахиллом, – способен совершить очередной шажок, читателю ни за что за ним не угнаться.
Отобрать из романного моря 100 великих произведений – задача непростая, легкая и трудная одновременно. Величие – это качество, не поддающееся количественному измерению. Почему одна комбинация букв предпочтительнее другой – вопрос спорный, вкусовой, репутационный, исторически подвижный. Куда подевались былые «властители дум», «инженеры человеческих душ» и «калифы на час», имевшие миллионы читателей? Какой из романов Толстого, Достоевского, Гюго, Бальзака, Фолкнера предпочесть остальным? Как включить в заветную «сотню» что-то из произведений современных российских романистов, не вызвав бури негодования? Не говоря о чисто технических проблемах, таких как объем произведения, авторские права и т. п.
Выход подсказывает само название издательства «Вече», которое предлагает предварительный список из 140 выдающихся произведений, перелагая при этом долю ответственности… на самих любящих романы читателей, которые будут выбирать заветную «сотню книг», для этого список для голосования будет размещен на сайте 100 romanov.ru, вывешен на портале «Lenta.ru», на сайте издательства veche. ru и на других интернет-площадках, а читатели призываются голосовать «за» или «против» тех или иных позиций (желательно, аргументировано) и вносить собственные предложения, которые будут учитываться издательством к обоюдному удовлетворению.
В коротких предисловиях к каждой книге коллекции будет вскрываться ее насущность в той или иной степени для настоящего времени, чтобы читатель получил не просто серию замечательных «литературных памятников», но обильную пищу для ума и сердца –
