ритуальный танец, больше напоминающий папуасский, выкрикивая что-то типа «Камба-камба су-да-ра!» Наверно, сейчас начнут кричать: «Дэнги давай!». Я уже достал из кармана мелочь. Но «лешие» окружили наш микроавтобус и стали теснить его в направлении частокола. Герман тихонько двинул машину в сопровождении этого эскорта. В частоколе имелись такие же тесовые ворота с такими же воинами-истуканами по бокам. Турбаза носила название «Лукоморье», о чем свидетельствовала надпись на перетяжке. «Лешие» открыли нам ворота.
Двор своим ландшафтным и архитектурным дизайном очень напоминал тот, который мы покинули около получаса назад. Такие же сарайчики, «веселый» домик с окошками-сердечками, беседка, песочница и даже помост типа трибуны с флагштоком. Разве что пара деревянных скульптур медведей, да огромный дуб посередине двора составляли отличие. На ветке дуба сидела обнаженная по пояс русалка.
– А ну не пялиться! – строго шепнула мне на ухо супруга.
– Кать, да ты чего, она же деревянная.
– Все равно нечего.
С ветки, на которой расположилась скульптура русалки, на соседнюю была перекинута толстая цепь, крашенная золотой краской.
– Полуэкт Полуэктович, ваше слово! – Герман взял из Катиных рук рыжего кота.
Тот вскарабкался на дуб и прошелся по этой цепи. Откуда-то сверху из зелени листвы опустился микрофон, и кот обратился к нам с приветственной речью мутирующим голосом юноши-подростка:
– Уважаемые дамы и господа! Мы рады вас приветствовать на турбазе «Лукоморье» в заповеднике «Сказка»!
– Кот разговаривает! Прелесть какая! – воскликнула моя Катька.
– Чушь собачья! – скептически произнес Колобков. – Под «фанеру» пасть открывает.
Тем не менее, кот продолжал:
– Для поднятия флага десятой юбилейной экспедиции в сказку стоять смирно!
Не дожидаясь пока мы усмиримся, Герман подошел к флагштоку и поднял флаг.
– Избушка, избушка! – продолжал кот. – Повернись к лесу задом, а к нам фасадом!
Я еще не рассказал про избушку. Изба была новой, довольно крупных размеров и, скорее всего, двухэтажной. Сказать точнее, сколько в ней этажей пока что было нельзя, поскольку в стене, обращенной к нам, не имелось ни одного окна. Строение было крыто соломой и покоилось на шести массивных колоннах, стилизованных под куриные ноги. Для одной курицы, конечно, многовато, но и изба-то ведь не хилая!
Изба-таракан заскрипела и стала медленно поворачиваться. Здесь-то уж было явно видно, что поворачивается не сама изба, а платформа, на которую она опирается своими шестью конечностями. Когда этот пируэт в финско-эстонском темпе закончился, на нас смотрели окна двух этажей с резными наличниками. Псевдолешие подкатили к двери трап в виде крыльца с резными балясинами, перилами и навесом.
– Прошу! – Герман протянул руку, сделав приглашающий жест. – Но сразу хочу предупредить, мы находимся в глубокой древности, санузлами номера не оборудованы.
