покрывалом, находился двадцатикратно увеличенный маленький, но бронзовый человечек, сидящий в кресле. Таким Друков, как бы, изобразил этого, по каким-то странным причинам, уважаемого господина. Нет сомнения, что здесь его жизненный путь будут бережно и кропотливо изучать и пропагандировать историки всего мира… Должно же подрастающее поколение знать о том замечательном и неповторимом, чего на самом деле и не было. А всё то, что на самом деле творилось, покроется густым мраком. Не только ведь скульпторы, историки тоже кушать хотят, даже в абсурдной стране Обнуляндия или Блефия, тем более, в столице Труба.
Ясно, что процветали там и будут процветать ненасытные и разбойные личности. А что касалось нищих, так те… Пусть их почти подавляющее большинство, но они не в счёт и так обойдутся. Пусть их многие миллионы и плодят они себе подобных, но их, как бы, и в Обнуляндии нет, не существует. Если что и есть такое, негативное, то, опять же, не в Блефии, а там… за Большим Океаном или в их Западной Европе.
Во время сна такой жуткий страх напал на Дениса Друкова, что он срочно пожелал проснуться… от греха подальше, но не мог. Все усилия открыть глаза и выйти из сна были напрасными. Что ж, ничего не поделаешь. Пришлось ему без присутствия ответственных господ и дам, духового оркестра самому под контролем сидящих нищих открывать пока не новый специальный мемориальный центр, а пока только памятник. Лиха беда – начало.
Подошёл к памятнику, осмотрелся по сторонам и решительно дёрнул за верёвку и довольно удачно. Плотная брезентовая ткань упала к подножью монумента. То, что предстало его глазам, повергло его если не в шок, то в ужас. Он ведь этого не создавал. Разве только в мыслях… Перед ним не карлик, многократно увеличенный, а мужик в условно спортивном одеянии, в полный рост, с хоккейной клюшкой в мощных руках, но то же бронзовый. Причём, ведь живой, шевелился и громовым голосом, довольно дружелюбно, говорил скульптору:
– Ты что, не узнал меня, Дениска? Я самый главный ночной хоккеист великой страны.
– Нет, простите, – пролепетал скульптор, – я вас не узнал. Я ведь, честно сказать, создавал образ совсем другого господина и не с такой квадратной головой, как у вас. Я ещё пока не совсем постмодернист, а только фрагментами.
– Меня создала историческая ситуация! А ты, Друков, теперь лауреат самой главной премии страны… Так, на всякий случай.
– Но я ведь не участвовал…
Сойдя с пьедестала, Ночной Хоккеист достал из бронзового кармана своей несуразной металлической одежды значок лауреата и ловко пристегнул его к лацкану пиджака скульптора. Высокая оценка творчества Друкова, естественно, от имени народа. Бронзовый Ночной Хоккеист знал, что делал.
Разволновавшись, как и положено в таких ответственных случаях, Денис Харитонович стал искать глазами микрофон, чтобы поблагодарить Ночного Хоккеиста за высокую оценку его творчества. Собрался расстроиться, ибо нигде его не обнаружил. Но напрасно. Из-под земли,
