стал ждать. Прошло с полчаса, прежде чем женщина открыла глаза.
– Это ты? – спросила. – Или мне кажется?
– Я! – сказал Крайнев и неловко вложил розы в руки женщины. Она поднесла их к лицу.
– Пахнут! И колются. Не брежу. Знала, что не умру, не повидав тебя.
Крайнев наклонился и поцеловал ее руку. Слезинка выкатилась из глаза женщины и побежала по щеке.
– Ты все такой же: молодой, красивый, а я…
– Ты тоже красивая!
– Хоть бы сейчас не врал! – вздохнула женщина. – Пришел попрощаться?
– Сказать спасибо.
– За что?
– За сына и внуков.
– Ты видел их?
– На фотографии.
– В жизни они интересней! – женщина заулыбалась. – Хочешь, познакомлю?
– Будет трудно объяснить, почему отец вдвое младше сына и ровесник внуков. Я не растил их, не помогал им, не жил их бедами и радостями.
– Здесь нет твоей вины.
– Они могут посчитать иначе. Сама подумай: жизнь у людей сложилась и движется по устоявшейся колее, и вдруг – на тебе! Неизвестно откуда взявшийся отец и дед! Сочтут сумасшедшим или, того хуже, – жуликом.
– Трусишь?
Крайнев кивнул.
– Все мужики такие! – вздохнула женщина. – Воевать – орлы, а как в самом главном… К тому же ты не еврей. Нас слишком мало на земле, мы ценим каждого родственника. Сама им скажу. Как тебя зовут, по-настоящему?
– Виктор. Виктор Иванович. – Крайнев протянул визитку.
– Непривычно. Савелий мне нравился больше. Отдам. Пусть думают.
Некоторое время оба молчали.
– Ты давно в Израиле? – спросила женщина.
– Неделю.
– Один?
– С Настей.
– Как она?
– Освоилась. Работает сиделкой в кардиоцентре. У нас все хорошо.
– Кто б сомневался! – вздохнула женщина. – С тобой, да чтоб плохо? Дура я, дура! – женщина заплакала. Крайнев наклонился и поцеловал ее в соленые щеки. – Ладно! – она оттолкнула его. – Иди! Попрощался – и будет!
Крайнев встал.
– Постой! – женщина приподнялась на кровати. – Я хочу, чтоб ты знал. Дни с тобой – самое светлое, что было в моей в жизни. Когда было трудно, я вспоминала их, и становилось легче. Спасибо! Пусть у вас сбудется, что не сбылось у меня! Благослови вас Бог!
Крайнев поклонился и вышел. В отель он вернулся к обеду и нашел Настю на пляже. Она загорала на лежаке, рядом сидел какой-то хлыщ и молол языком. Завидев Крайнева, хлыщ растворился, словно его и не было.
– Кто это? – спросил Крайнев.
– Не знаю! – пожала плечами Настя. – Пришел, сидит, болтает, но о чем – непонятно. Я не понимаю по-английски.
– Что тут понимать! –
